Эра милосердия - Роман И. Ростовцев

есть спецгруппа МГБ по изъятию неправедно нажитых ценностей, завербовала самого Соловьёва. На компромате и завербовала. С учётом того, что сотрудников милиции в общем-то вербовать было запрещено. Но тех, кто уже попался на горячем, было можно и вербовать, и допрашивать — как же иначе?

Иначе и быть не могло.

Дайте рублик, господин хороший...

Один из самых колоритных героев (или антигероев) «Эры Милосердия» это Петя Ручечник. В фильме его прекрасно сыграл Евгений Евстигнеев: эдакий аристократ преступного мира, умеющий пустить пыль в глаза, но в минуту опасности — трусливый и злобный человечишко. Он боится милиции, боится Фокса, но беззащитную подругу легко предаёт. Но есть в этом персонаже и более зияющие глубины, чем зритель улавливает на первый взгляд. И, разумеется, Ручечник тоже секретный сотрудник МГБ.

Для начала давайте познакомимся с этим добрым молодцем:

«Слушай, Глеб, а откуда у него кличка такая - Ручечник? - А-а, это смешно. Мы сперва думали, от его первой профессии - ручки вышибать. - Это как? - А вот так: подходит он к любому джентльмену, желательно иностранцу, и начинает его радостно хлопать по плечам, по груди, хохочет, кричит: "Здорово, Боря!" - или там Коля, Вася - как хочет. Декорация такая, что он, мол, обознался, принял человека за старого друга. Потом выясняется - у него аж слезы от стыда на глазах. Извиняется, уходит...

- А смысл?..

- В том, что он так ловко хлопает человека, что вышибает из кармана авторучку, а если повезет, то и бумажник. Между прочим, хороший "паркер" с золотым пером тысячу стоит... »

Почему «желательно к иностранцу»? За иностранцами в Союзе присматривали. Джентльмен, постоянно вступающий в кратковременный контакт то с одним, то с другим иностранцем, был бы моментально заподозрен в шпионаже. Ведь мало ли, что он там «вышибает» из кармана — тем же самым образом, он может в этот карман что-нибудь и положить. Микропленку, например.

Большинство иностранцев в Москве того времени были дипломатами. В силу определенной международной обстановки до войны это были дипломаты «недружественных» к Союзу ССР стран. Задержать дипломата нельзя, обыскать — тоже. В итоге, что именно Ручечник дипломату «заколотил» в карман мы не знаем. У дипломата не спросишь, сам фигурант несёт какую-то дичь. Словом, высшая мера пролетарского гуманизма на втором-третьем контакте с иностранцем Ручечнику гарантирована.

В 1941 году СССР вступил (вернее сказать — его вступили) в мировую войну. Нейтралов в ней было немного, а вот военных атташе союзных держав прибавилось. Попытка что-то украсть у британского или американского сотрудника военной миссии — это уже безо всяких разговоров шпионаж в пользу гитлеровской Германии.

Из всего изложенного прямо следует, что Петр Ручников на белом свете не жилец и должен был отыграть своё ещё до войны. Но даже если до войны он по иностранцам не работал, то в суровые военные годы его бы расстреляли на первом же эпизоде. И ведь никто не заставлял Вайнеров писать про этих чертовых иностранцев! Они включили эту деталь в свой роман безо всякой надобности, без всякого мотива.

Так что шарить по карманам иностранцев Ручечник мог только с благословения и под контролем МГБ. Тем более таким открытым, даже наглым образом. Не могло этого быть в Советском Союзе, и Вайнеры это прекрасно знали и понимали. За один только контакт с американским дипломатом на вокзале уехал таскать лагерный клифт Георгий Жжёнов, например.

И вот такой нестандартный уголовник, работающий в одиночку, по своей собственной программе, и оказался единственной ниточкой к Фоксу в преступном мире города Москвы. Которая, однако, тоже никуда не привела: даже угроза применения указа «семь-восемь» (по червонцу на жало!) не произвела на Ручечника нужного впечатления. В сущности, всё, что оперативники МУРа получили от Ручникова это номер связного телефона: у Ручечника нашли номер, через Волокушину проверили его работоспособность. Для этого сюжетного поворота никакие «иностранцы» Вайнерам были не нужны.

Ну, и пару слов о том, на чём завербовали Петеньку. Как вы помните, планы Ручечника на ближайший вечер раскрыл Жеглову малолетний беспризорник:

«Было, наверное, уже около полуночи, когда весело насвистывающий Жеглов спустился с чердака шестиэтажного дома около железнодорожной насыпи у Ленинградского вокзала. Он подталкивал перед собой невероятно чумазого парнишку и говорил ему:

- Ты, Рублик, не шелапутничай больше - иди и скажи, что от меня, там примут, а я завтра позвоню обязательно, все будет в порядочке. Усек?

- Усек,- хрипло сказал парнишка.- Не наврете, гражданин Жеглов?

- Хамский ты шкет, Рублик. Ты разве от кого слышал, чтобы Жеглов врал? Беги, пока не передумал. Брысь!

И парень побежал в сторону вокзалов, а Жеглов хлопнул меня ладонью по спине и сказал: - Все, можем идти спать. Петя Ручечник завтра будет в Большом театре...»

Подумайте сами, какие общие дела могут быть у аристократа Ручечника и малолетнего беспризорника? И почему этот беспризорник носит такое прозвище, как бы указывающее на его цену. И сразу поймете, как именно попал в разработку блатной карманник Петя Ручечник, на чем его завербовали работники госбезопасности прежде чем отправить шарить по карманам союзных и нейтральных дипломатов.

«Вот такие, значится у нас ндравы бывают...»

Пропавшее дело Груздева

Мастерство писателя в том, что бы двумя-тремя фразами, а то и просто двумя словами, написать портрет своего героя полнее и глубже, чем это могут сделать целые тома его уголовного дела. Впрочем, бывает и наоборот: Юлиан Семенов или Владимир Богомолов часто прятали личное отношение к персонажу за сухими строчками официальных документов: вспомните, насколько симпатичными были изображены в «Моменте истины» Павловский и Мищенко! Авторский взгляд и сухие строки розыскных ориентировок явно противоречили друг другу. Да, мысль изреченная есть ложь, но и ложь, и умолчание имеет свою логику, которую мы и попытаемся разгадать.

Итак, Петр Ручников. Что мы о нём уже узнали? Он вор, но это не самая главная его отличительная черта. Ручников,