Эрнст Генри - Леонид Михайлович Млечин

Ознакомительный фрагменти остался за решеткой. В сентябре 1941 года его расстреляли. А Макса Гельца в 1928 году выпустили. Он уехал в Советский Союз, женился на студентке Московского энергетического института Аде Пугавко. Один из ее сокурсников академик Александр Ефимович Шейндлин вспоминал эту яркую и живую молодую женщину. В 1933 году Макс Гельц, купаясь в Волге, утонул. «По слухам, — писал академик Шейндлин, — его смерть не была случайной». Его вдова вышла замуж за одного из братьев Тур. Это был псевдоним популярных в ту пору драматургов, лауреатов Сталинской премии — Леонида Давидовича Тубельского и Петра Львовича Рыжея. После смерти Тубельского Петр Рыжей продолжал сочинять пьесы вместе со своей женой Ариадной Сергеевной Тур. И Эрнст Генри, вернувшись в Москву, увидит снятый в 1969 году по их сценарию художественный фильм «Посол Советского Союза» — об Александре Михайловне Коллонтай, которая в нашей стране стала первой женщиной-министром, а потом и первой женщиной-послом.

А пока что Эрнста Генри вновь отправили в Берлин. Лазарь Шацкин поручил ему передать руководителям немецкого комсомола, что, несмотря на важнейшую роль германских коммунистов, руководство Коммунистического интернационала молодежи все-таки останется в Москве.

Теперь Эрнст Генри вступил в германскую Компартию, которая неустанно готовила революцию. После Первой мировой войны коммунисты получили много мест в ландтагах (местных законодательных собраниях) и чувствовали себя уверенно. Партия, в которой состояли 350 тысяч человек, провела 14 депутатов в Рейхстаг и 57 в ландтаги.

Эрнст Генри работал в отделе печати ЦК КПГ и в редакции главной партийной газеты немецких коммунистов Die Rote Fahne («Красное знамя»): «Я почувствовал, что хочется писать еще и еще. Рука сама тянулась к бумаге, не писать я уже не мог».

Немецкие коммунисты опирались на солидную систему партийной печати — 33 ежедневных газеты. Эрнст Генри вспоминал: «В 1922 году был снова послан в Москву в качестве корреспондента „Роте Фане“ (с нелегальным паспортом — все это время я находился в подпольном положении). Совершил путешествие Москва — Донбасс — Ростов — Баку (где видел покойного товарища Кирова) — Тбилиси и оттуда под видом советского дипкурьера поехал в Анкару, где присутствовал на подпольном съезде турецкой Компартии».

В сентябре 1920 года группа турецких социалистов создала в Баку Коммунистическую партию Турции и провела первый съезд. Дома они собраться не могли. В августе 1922-го состоялся второй съезд. А через месяц Компартию запретили, и всех заметных коммунистов арестовали. Эрнст Генри вернулся в Советскую Россию.

Еврейский Ренессанс

Эрнст Генри не узнавал Москву. Революция перевернула всю российскую жизнь. Временное правительство отменило все сословные, вероисповедные и национальные ограничения. Его земляка Марка Шагала назначили комиссаром по делам искусств Витебской губернии.

Полина, старшая сестра Эрнста Генри, познакомила его с целым созвездием живописцев, чей талант поражал современников и чье наследство бесценно. Эти художники, сокрушавшие все и всяческие авторитеты, традиции и каноны, свободно экспериментировали, не обращая внимания на то, что прежде считалось обязательным с точки зрения формы и содержания.

Современному человеку непросто постичь подлинные обстоятельства первых послеоктябрьских лет.

Старый порядок рухнул. А в новой жизни — никакой цензуры и запретов, все разрешено и позволено! Это было время больших экспериментов — в политике, экономике и интимной жизни. Одни восторженно считали это революцией, другие — брезгливо — декадентством. Одни были благодарны переменам — их избавили от страха проявить свои искренние чувства, позволили быть самими собой, обрести счастье! Другие с ненавистью говорили: ваша свобода — это свобода извращений и распущенности! Менее талантливые завидовали и обижались.

Полина Хентова еще до Первой мировой училась в Брюсселе в Королевской академии художеств. Вернулась в Москву. После революции начала выставлять свои работы. Потом вместе с братом через Киев уехала в Берлин, оттуда перебралась в Париж. Ей пришлось трудно. Зарабатывала на жизнь тем, что делала кукол, снималась в кино, писала портреты на заказ. А потом пришло признание — ее оценили как графика и книжного иллюстратора. Много заказов пришло из Англии.

Полина следила за тем, что происходило в художественном мире России, делилась впечатлениями с братом. В России, вздыбленной и бурлящей, приветствовали пафос обновления, признав модернизм революционным искусством. Новые работы отразили шквал революционного урагана, период прямой, фронтальной борьбы за революцию. Искры революционного пожара распространялись повсеместно, и накопленные запасы взрывчатого материала детонировали. Удивительно ли, что пламенный революционный поток увлек за собой и, казалось, далеких от революции людей — художников, которые почувствовали гигантские возможности для своего искусства. И среди этих художников очень заметны евреи, которые со всей страстью ввязались в битву за преображение жизни и искусства, о чем впоследствии многие пожалеют. Но кому в 17-м году была ведома их судьба?

Линия борьбы обнажилась. Страна разделилась на два непримиримых лагеря. За или против, по ту или другую стороны баррикады — третьего не дано. В этом столкновении двух миров все силы обращены на борьбу — нет быта, нет будничности, нет интимности. «Или мы победим вошь, или вошь победит социализм». Эта тема разворачивается в эпическое полотно таких масштабов, которых не знало до того советское искусство.

Вот почему старался быть полезным и нужным новой жизни художник-супрематист Илья Чашник. Участвовал в оформлении революционных праздников. Невероятно изобретательный, занялся техническим, промышленным и архитектурным дизайном. Предложил супрематические орнаменты для текстиля и обоев. Разрабатывал эскизы для работ по окраске зданий в Ленинграде, подбирая цвета, подходящие для новостроек. Работал на фарфоровом заводе художником-композитором — расписывал чашки и сервизы. Но все это отвлекало его от занятий супрематической живописью.

Илья Чашник родился в 1902 году в Витебской губернии — по соседству с талантливым живописцем Марком Ротко и великим актером Соломоном Михоэлсом. Восьмой ребенок в бедной семье. В 11 лет начал работать. А в 15 лет пошел в Школу рисования и живописи Юделя (Иегуды) Пэна, через которую прошли и Марк Шагал, и Эль Лисицкий, и Полина, сестра Эрнста Генри, и многие другие художники, появившиеся на свет в Витебске и его окрестностях.

В Полину был безнадежно влюблен Эль Лисицкий. Выдающийся художник-авангардист, он искренно и увлеченно стремился сказать в искусстве новое слово в уверенности, что все старые уже сказаны и бессмысленны.

Родители юного Лазаря Лисицкого переехали в Витебск, и это была судьба. Здесь он пошел учиться в Школу рисования и живописи художника Юделя Пэна. Главное в его наследии — живопись на еврейские темы. Эль Лисицкий считал своим долгом способствовать возрождению еврейского искусства. Он открыл мастерскую графики, печати и архитектуры.

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---