Мифы о мире мертвых: От Осириса и Хель до похищения Персефоны и «Божественной комедии» - Владимир Яковлевич Петрухин

языческие боги и дисы, которых встретил Хёдер). Хёдер идет к своему воспитателю, датскому конунгу, и просит руки Нанны. Тот боится Бальдера, зато дает воспитаннику совет, как убить соперника — ведь он неуязвим для оружия. Хёдеру необходимо раздобыть волшебный меч и кольцо, которые хранит в стране холода и мрака некий Миминг. Имя этого персонажа напоминает о Мимире, череп которого хранили в источнике мудрости в преисподней у корней мирового древа.

Хёдер снаряжает повозку, запрягает в нее северных оленей и отправляется к пещере Миминга, на север. Царство мрака и холода на севере — это преисподняя, а Миминг напоминает живущего в скале альва, хранителя сокровищ (Саксон именует его сатиром, следуя античной традиции). Хёдер выманивает Миминга из пещеры и отбирает у него кольцо и меч.

Хёдер совершает много подвигов, а Бальдер тем временем является с войском в Данию требовать руки Нанны. Та говорит, что смертная дева не может стать женой бога. Начинается битва между Хёдером и Бальдером, и на стороне сына Одина выступает сам верховный бог, громовник Тор и прочие божества. С Хёдером его волшебный меч и непробиваемый панцирь. Он наносит богам такой урон, на который только способен смертный. Но с Тором его боевая палица из дуба (это древнее оружие могло принадлежать громовнику еще в те времена, когда люди не знали металла), и ею он сокрушает рать Хёдера. Его войско уже готово дрогнуть, но тут Хёдер разрубает палицу, и боги бегут от людей. Христианин Саксон не упускает случая сказать, что это не настоящие боги; для нас интересны эти богоборческие мотивы — ведь и в Троянской войне герои осмеливались выступить против богов.

Хёдер получает руку Нанны: победителя простые люди почитают как бога. Но Бальдер берет реванш и разбивает Хёдера в битве. Ночью к Бальдеру является призрак в облике Нанны, и от этого видения Бальдер лишается сил — он может передвигаться только в повозке (можно подозревать, что этот ночной кошмар — мара — результат магических действий Нанны).

Но даже после этого полубог продолжает преследовать Хёдера, и в решительной битве силы оказываются равны. Когда войска расходятся на ночь, Хёдер отправляется в стан врага и видит, что три девы покидают этот лагерь. Он следует за ними, но девы обнаруживают его присутствие и спрашивают, кто он. Герой прикидывается менестрелем и даже играет на лире. Ему удается увидеть колдовской ритуал: девы готовят пищу для Бальдера и добавляют в нее яд трех змей — это и делает полубога неуязвимым. Как всегда случается с дисами или норнами, одна из дев воплощает злую судьбу своего подопечного: она дает Хёдеру волшебный пояс. С его помощью Хёдер и ранит Бальдера в поединке. Полубогу является античная Прозерпина (она заменяет богиню Хель у латинского автора) и предвещает Бальдеру смерть. Он умирает, и над ним воздвигают огромный курган.

Исландский герой Греттир, победивший великана Глама, как-то раз спустился в курган за хранящимся там кладом, — он заметил, что по ночам над насыпью вспыхивал огонь. Греттир принялся раскапывать курган и к закату дошел до бревен сруба — могильного жилища. Ночью спускаться в курган было опасно, но не для нашего героя. Он раскидал бревна и, несмотря на страшное зловоние, спустился вниз. Сначала ему попались конские кости (умершего снабдили верховым конем), а потом он наткнулся на высокое сиденье, которое обычно принадлежало знатным людям. Мертвец сидел на этом престоле, а рядом были сложены сокровища. Греттир взял богатства и двинулся было к лазу, ведущему из кургана, но мертвец схватил его сзади. Герою пришлось вытащить меч, отрубить могильному жителю голову и приложить ее к ляжкам, чтобы мертвец не смог его преследовать.

В дом-могилу, помимо привычной обстановки и даже мебели, помещали все, что было необходимо для путешествия в далекий иной мир, — коней, лодку, иногда сани или просто ледоходные шипы, прикрепив их к обуви, чтобы умершему легче было переправляться через замерзшие проливы.

Эти мифологические представления о том, что умерший одновременно живет в доме-могиле и путешествует на тот свет, касались и трупосожжения — обряда, который, казалось бы, не оставлял возможности для телесного существования предка под курганом. Вопреки завету Одина, описанному Снорри, кости собирали с погребального костра, но не выбрасывали в море, а складывали в глиняный сосуд — урну или даже котел. В бронзовом и раннем железном веках урны оформляли в виде домиков или человеческих фигур с лицами: сосуд был жилищем и телом для умершего, новым и вечным (ведь обожженная глина не разрушается). В эпоху викингов кости собирали в простые горшки. На плечики таких горшков часто клали железные шейные гривны с привесками-амулетами — молоточками Тора: умерший в новом теле находился под покровительством самого популярного божества.

Греттир и мертвец. Иллюстрация Генри Джастиса Форда.

Lang Andrew. The book of romance, 1902 / Wikimedia Commons

Вечные могильные памятники, курганы и каменные стелы воплощали нерушимость родовых связей и общественных устоев. Имена конунгов, похороненных под большими курганами, столетиями сохранялись в фольклорной памяти.

Легенды о курганах конунгов были основой исторической памяти. Одна легенда Х века рассказывает, как Харальд Прекрасноволосый объединял норвежские земли. В одной такой земле, в Наумдале на севере, правили два брата-конунга, Херлауг и Хроллауг. Три лета они сооружали курган, и, когда узнали, что Харальд идет на них походом, Херлауг взял с собой много еды и питья и вошел живым в курган со своей дружиной, велев закрыть его за собой. Хроллауг поставил на насыпи престол конунга и воссел на кургане как наследник брата. Рядом он поместил скамейку для знати низшего статуса — ярлов. Когда Харальд приблизился, Хроллауг пересел на эту скамейку — он отдал себя во власть конунга Харальда, и тот сделал его своим ярлом, передав ему в управление Наумдаль. У конунгов был обычай восседать на кургане, подобно тому как Один восседал на своем престоле в Вальхалле. Богу с его престола были видны все миры, конунг обозревал всю страну с места, где были похоронены его предки.

Курган действительно был подобен престолу Одина у мирового древа, ведь из могилы открывался путь в иной мир. Именно поэтому в скандинавских сказаниях курган иногда отождествляется с иным миром, и там,