Дорога на Аваллон - Антон Валерьевич Платов

им Пир Гоибниу, и болезни и старость отошли от них. Даровал он им Свиней Мананнана, и не стало среди них голодных, ибо можно было убивать тех свиней, и снова оказывались они живыми.

И после того покинул Мананнан Ирландию и ушёл на Остров Яблок.

С тех пор жили Племена Богини в волшебных холмах.

Что скрывается за образными формулировками средневекового текста? Что совершил Мананнан, король Волшебной Страны, для побеждённых Племён Богини — "связал" ли он "внутренности" волшебных холмов с Островом Яблок, или просто превратил их во врата в Волшебную Страну?

Так или иначе, но сокрытые магией Фет Фиада[32], люди Племён Богини Дану, называемые с тех пор сидами, скрылись от глаз людей и стали жить в волшебных холмах — в странных местах, принадлежащих Волшебной Стране, но сохраняющих связь с нашим миром. Именно к этому времени, когда волшебные холмы были перепутьем между нашим и Иным миром, и относятся легенды, подобные процитированной истории Неры. Традиционная ирландская хронология позволяет даже датировать (условно, разумеется) этот период. Так, битва при Тальтиу и переселение Племён Богини Дану в волшебные холмы может быть отнесено к середине-концу I тысячелетия до Р.X.; максимум контактов между сидами и людьми — потомками Сыновей Миля — к первым векам нашей эры…

Между тем шло время, наш мир неотвратимо менялся, и чем далее — тем быстрее. Менялись люди, их образ жизни, их взгляды на общение с жителями холмов… Наконец, в V веке в Ирландии появился св. Патрик, а с ним — новая религия… О событиях того времени рассказывает нам прекрасная повесть "Судьба детей Лера". К величайшему сожалению, самый древний известный нам список повести датируется концом XVII века, а это значит, что за прошедшее до составления списка тысячелетие предания, ставшие основой повести, претерпели огромные искажения. Тем не менее повесть сохранила главное свидетельство об интересующих нас событиях середины I тысячелетия: сиды закрывают врата волшебных холмов и род за родом покидают Ирландию, уходя во владения Мананнана…

Что значит эта ужасная, печальная перемена,

Что иссушает моё сердце горем?

Дом Лера покинут и мрачен;

Его залы и сады заросли травой;

Ужасная и страшная перемена!

Нет великих героев, нет быстрых гончих;

Нет множества щитов на стенах,

Нет сверкающих кубков из серебра,

нет шумных пиров;

Нет играющих юношей, нет девушек

из высоких родов,

Чтоб осветить покинутые залы…

(Песнь Финолы)

Волшебный Народ покидает наш мир, уходя на Священные Острова Запада… И люди радуются, наблюдая, как удаляются от них границы Волшебной Страны, как тают в морских туманах очертания Острова Яблок… Правда, все ли?

В древних книгах можно найти слова о том, что мы — эльфы и люди — происходим из одного корня. Быть может, древняя память предков — память о прекрасной стране, что прекрасней всего прекрасного, — иногда просыпается в ком-то из нас? Иначе откуда это:

Быть может, в Западной Стране теперь цветёт весна,

Поют ручьи, и в тишине трель зяблика слышна,

А ночь роняет звёздный звон, и чистый небосклон

Алмазной россыпью вплетён в убор полночных крон.

Мой путь угас в Стране Теней, но знаю: с давних пор

Превыше чёрных крепостей, превыше чёрных гор

Лучится свет, бессмертен край, цветущий по весне,

И я не говорю "прощай" ни солнцу, ни звезде…

Дж. Р. Р. Толкиен

Томас Лермонт и Королева Эльфов

Как бы то ни было, даже если последние эльфы и покинули наш мир, Переход не стал после этого событием невозможным. Да, путешествия в Волшебную Страну стали явлением более чем редким, но не прекратились. Об этом говорят нам предания, сложенные уже в нашем тысячелетии.

Одно из таких преданий — история Томаса Лермонта, жившего в XIII веке в шотландском селении Эрсилдун. Мы уже упоминали эту прекрасную легенду и даже цитировали фрагмент из посвящённой Лермонту и Королеве Эльфов шотландской баллады — там, где шла речь о мифологической "метагеометрии" Мира. Теперь же приведём предание целиком, ибо оно того заслуживает.

Томас Лермонт любил книги, стихи, музыку, а больше всего — природу; любил бродить по полям и лесам и наблюдать зверей и птиц. И он играл на лютне.

Как-то раз в солнечный майский день Томас запер свой дом, вышел из Эрсилдуна с лютней и отправился бродить по лесу. Этот лес рос по берегам небольшого ручья Хантли-берн, что течёт с Элдонских холмов.

Утро было ясное, свежее. Деревья покрылись молодой листвой, а земля под деревьями — пышным ковром мхов. Томас присел отдохнуть под большим тенистым деревом. Он лениво перебирал струны лютни и смотрел на лес. В его тёмную чащу вели извилистые тропинки под зелёными сводами.

И вдруг послышался отдалённый звон бубенцов и колокольчиков, потом — топот копыт, и Томас с удивлением увидел, как по лесной тропинке верхом на сером коне к нему приближается всадница, такая прекрасная, какой он в жизни не видывал.

Она была в охотничьем платье из блестящего шёлка цвета молодой травы и в бархатном зелёном плаще. Её длинные золотистые волосы рассыпались по спине, а венец из драгоценных камней сверкал на солнце.

Конь легко ступал между деревьями. Седло на нём было из слоновой кости с ярко-алым чепраком, подпругой из кручёного шёлка и хрустальными стременами. Златотканые поводья были украшены серебряными бубенчиками, а с каждой пряди конской гривы свешивался серебряный колокольчик. Это их звон услышал Томас, перед тем как к нему подъехала всадница.

Должно быть, она выехала на охоту — через плечо у неё висели охотничий рог, лук и колчан со стрелами, и она вела на своре семь борзых. Семь гончих бежали рядом с её конём.

Всадница была так прекрасна, так роскошно одета и держалась так царственно величаво, что Томас сорвал с себя шапку и с почтением приветствовал её.

Красавица сказала Томасу, что она — Королева Эльфов, и с этого мига Томаса словно околдовали. Он знал, как опасно смертным встречаться с феями[33], но был так заворожён дивной красотой всадницы, что совсем позабыл об осторожности и благоразумии.

Всадница улыбнулась и протянула Томасу руку, чтобы он помог ей спешиться. Он повиновался, затем поводьями привязал коня к терновому кусту, а красавицу усадил под деревом. Зачарованный её неземной красотой, он не отрывал глаз от бледного прекрасного лица.

— Поиграй мне