Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра

Хвала Господу! Значит, это была правда, что мы продвинулись вперёд!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ГОРОД

ГЛАВА I

ОСОБНЯК НАДЕЖДЫ

Первую ночь мы провели в тревожном ожидании. Наши комнаты выходили в сад, откуда открывался широкий вид на метрополию, украшенную изящными павильонами, которые казались сделанными из перламутра. От их живописных навесов исходил тонкий аромат мириадов кустарников и нежных цветов, уже не монотонно белых, как в Больничном Отделении.

Всё указывало на то, что мы, согласно нашим наклонностям, находились в Университетском Городке, где нам предстояло пройти новые циклы обучения и познания, согласно нашим желаниям.

Пока мы прогуливались, перед нашими заинтересованными взорами простирался приятный и манящий пейзаж, где величественные здания в фантастическом стиле, напоминавшем модель цивилизации, которой никогда не суждено было воплотиться на Земле, заставляли нас размышлять о том, что неведомые туманы, переливающиеся неизвестными бледными оттенками, послужили художникам материалом для создания этих пленительных куполов, изысканных кружев, живописного очарования балконов, зовущих поэтическое воображение к обильным грёзам на пути к идеалу.

Огромные проспекты пролегали между величественными рощами и слегка волнующимися озёрами, окаймлёнными цветущими и благоухающими букетами. И, выстроившись, словно в незабываемом видении сказочного города, располагались факультеты, где несчастному самоубийце предстояло подготовиться к решающим личным преобразованиям, необходимым для допуска к истинному посвящению позднее, после новой земной инкарнации, где он должен был подтвердить ценности, обретённые во время подготовки.

Невозможно описать очарование, исходившее от этого квартала, где купола и башни зданий казались тонкой филигранью, мягко сияющей, будто покрытой росой, а лучи солнца, проецируемые вместе с испарениями возвышенных газов, придавали им оттенки, красоту которых не с чем сравнить.

Однако во всём угадывалось величественное превосходство, источающее грандиозные впечатления, непостижимые для воплощённого человека. Но это была не привилегированная резиденция, а всего лишь уровень чуть выше печального больничного приюта…

Взволнованные, мы остановились перед факультетами, где нам предстояло учиться. Там были надписи, венчающие их, описывающие предметы, которые мы будем изучать: мораль, философию, науку, психологию, педагогику, космогонию, и даже новый язык, который должен был стать не просто ещё одним земным языком, служащим украшением богатых или легкомысленным орнаментом тех, у кого достаточно денежных средств для покупки привилегии его изучения. Нет! Язык, чьё указание там нас удивило, должен был стать окончательным языком, которому предстояло в будущем укрепить отношения между людьми и Духами, облегчая их понимание, устраняя барьеры непонимания между людьми и способствуя братству, задуманному Иисусом из Назарета:

Один язык, одно знамя, один пастырь!

Этот язык, отсутствие которого среди бразильских медиумов помешало мне создать произведения так, как я хотел бы, делая работу моей реабилитации более трудной, носил название, которое сочеталось с нежным облегчением, просветлявшим наши умы. Он назывался, как и наш квартал, Надежда, и там стояло, рядом с другими, величественное здание, где преподавалось его изучение. Нам следовало выучить его, чтобы при реинкарнации, неся его отпечаток в глубине Духа, не пренебречь его практикой на Земле.

Благотворная утренняя свежесть доносила до нашего обоняния сладчайший аромат, который, как мы полагали, исходил от кроваво-красных гвоздик, которые так любят выращивать в своих садах португалки, и от нежных глициний, возбуждённых благотворной утренней росой. А птицы вдалеке пели нежные мелодии, довершая прелесть картины.

Мы прибыли накануне, когда звёзды начинали сиять, излучая световые ласки. Ромеу и Алсест представили нас руководству нового Института и сразу попрощались, завершив свою миссию рядом с нами. Не без глубокого волнения мы видели, как уходят юноши, которым мы так много были обязаны и которых мы обняли, растроганные, хотя они, улыбаясь, сказали нам: "Мы не расстаёмся. Вы просто перешли в другое помещение в том же доме. Разве не является бесконечная вселенная домом для творений Божьих?.."

Брат Состенес был директором города Надежды. Он обратился к нам серьезно, сдержанно и доброжелательно, пока мы не осмеливались поднять на него глаза:

— Добро пожаловать, дорогие дети! Пусть Иисус, единственный Учитель, которого вы здесь встретите, направляет ваше поведение на новом этапе, который вы сегодня начинаете. Верьте! Учитесь! Трудитесь! чтобы смогли победить. Этот дом — ваш. Вы живете, следовательно, в доме, который принадлежит вам, где найдете братьев, таких же как вы, детей Вечного. Мария, с благословения своего Августейшего сына, повелела создать его, чтобы облегчить вам необходимое восстановление. В ее материнской любви вы найдете возвышенную основу для преодоления ошибок, которые увели вас от стоп великого Учителя, которому вы должны любовь и послушание. Поэтому необходимо ускорить шаг и наверстать потерянное время. Надеюсь, вы сумеете разумно понять свои собственные потребности…

Мы не ответили, и слезы увлажнили наши щеки. Мы были как робкие дети, впервые оставшиеся наедине со старым и уважаемым профессором, которого еще трудно понять. Затем нас проводили в интернат, где мы должны были жить. Мы провели там ночь, а утром вышли на прогулку.

В парках, окружавших город, мы встречали группы учеников, слушающих своих учителей под сладчайшей поэзией густых рощ, внимательных и поглощенных, как когда-то были ученики Сократа или Платона под шелест платанов Афин; посвященные великого Пифагора и жители Галилеи и Иудеи, Капернаума и Генисарета, завороженные непереводимой магией мессианского слова.

Молодые девушки гуляли по аллеям в сопровождении помощниц, таких как Мари Нимье, с которой мы позже познакомились очень близко; или как Висента де Гусман[19], молодая монахиня древнего ордена Св. Франциска, сестра нашего прежнего благодетеля Рамиро де Гусмана, которую мы также полюбили, когда узнали о ее родстве с тем великолепным служителем Отдела связей с Землей.

Погруженные в размышления, мы позволяли воображению разгуляться, увлекаемые впечатлениями, когда кто-то мягко коснулся моего плеча, вызвав в моей душе нежное чувство детской ласки, пробуждающей меня от долгого оцепенения. Я обернулся, так как был только с Хуаном и Белармино, а остальные ушли в Приют. Рядом с нами стояли две дамы, приглашающие нас на почетное собрание, созванное для небольшой группы, прибывшей вчера. Они сказали, что нас представят нашим новым наставникам, тем, кто даст нам окончательное образование. Нас собирались передать им как истинным хранителям, которые будут по-отечески заботиться о нас до завершения курса обновляющего опыта, который нам срочно необходимо пройти в нашем следующем воплощении на земном плане.

Первая из них, именно та, что коснулась моего плеча, была хрупкой белокурой девушкой лет пятнадцати, очень миловидной. Она была одета необычно, что не ускользнуло от нашего внимания: белая туника, перехваченная на талии, голубой