По обычаю предков - Kass2010

После чего, собственно, мы покажем вам наши воспоминания по ключевым моментам и сопроводим их нашими комментариями там, где вам что-то будет непонятно. Так вы получите полное и истинное представление о происходящих событиях и о роли в них многих знакомых вам

251/690

волшебников.

— А если я не соглашусь? — уточнил Кингсли.

— Значит, ты упёртый идиот, который не хочет знать правду, а согласен верить в побасенки Дамблдора, — сообщил лежащему на полу темнокожему гиганту Снейп.

— Если вы не согласитесь просмотреть воспоминания добровольно, мы силой принудим вас их смотреть. Чего не сделаешь, чтобы слепые прозрели, — снова послышался знакомый голос.

— Кто вы? Покажитесь, чтобы я смог принять решение!

— Это всего лишь я, — сказал некто в плаще невыразимца, делая несколько шагов вперёд и откидывая капюшон.

Начальник Отдела Тайн! Увидев его, Шеклболт сразу засомневался, стоит ли действительно противиться тому, чтобы узнать немного информации. Такой человек, как Бёрк, не стал бы тратить своё время попусту.

— Что же, я согласен! Текст клятв, я уверен, у вас уже написан?

— Именно так, — сказал Поттер, подавая ему пергамент после того, как Снейп снял заклятия.

В Омуте памяти Шеклболт просмотрел сначала воспоминания Северуса, где Дамблдор просит его убить и рассказывает о якобы крестраже в голове Гарри. Далее следовали кадры об удалении червя и разговоры Дамблдора с Уизли и с Лонгботтомом. Бёрк внёс воспоминания о том, как Блэк-Поттер объявил кровную месть, и о битве с оборотнями. Гарри добавил свои свежие нити памяти о последних событиях в Гринготтсе.

Кингсли завис в Омуте больше, чем на час. За это время Северус, Дуэйн и Гарри выпили по две чашки чая или кофе, а первые два ещё и по полстакана виски. Когда темнокожий аврор закончил просматривать воспоминания, он буквально выпал из Омута памяти с широко раскрытыми глазами и обалдевшим выражением лица.

— Ну что, Кинг? Не сходится с версией Светлейшего Альбуса? — ехидно проговорил Северус.

— Если честно, мне даже в голову такое прийти не могло, — мрачно проговорил Шеклболт. — Вот так теперь и подумаешь, а есть ли вообще волшебники, кому можно верить?

— Вот об этом мы и хотели с вами поговорить, — сказал Гарри. — Кто из Ордена, по-вашему, может быть достоин доверия?

— Ещё час назад я назвал бы гораздо больше, а сейчас… Пожалуй, только двое: Гестия Джонс и Эммелина Вэнс. На них точно можно положиться.

— Я так тоже думал, — сказал Северус и задумчиво постучал пальцами по губам. — А теперь расскажи-ка нам, Кинг, какую лапшу навешал тебе на уши Дамблдор и с каким поручением сюда прислал.

 

252/690

Шеклболт пересказал свою беседу с бывшим директором, а ныне трактирщиком.

— Вот никак он не может без меня обойтись! — воскликнул Гарри.

— Естественно, вы же главная пешка, которой суждено погибнуть, чтобы дать дорогу королю! — хмыкнул Северус.

— И что вы собираетесь с ним делать? — уточнил Кингсли.

— Ещё не знаем, всё будет зависеть от степени его вины в смертях моих родственников, — ответил Блэк-Поттер.

***

Шеклболт сообщил Дамблдору время своего визита в Блэк-хаус. У Альбуса был даже соблазн пойти туда в это же время. Но он опасался, что Гарри или тот маг, что ему помогал, откроет камин только для Кингсли, и потому остался ждать аврора в «Голове борова». Минута проходила за минутой, но сигнальные чары, что были установлены в точке прибытия аврора, так пока и не срабатывали.

Хлопнула дверь. В паб пришёл одинокий вечерний посетитель и вместо того, чтобы сесть за столик, неровным шагом направился к стойке.

— Директор, мне нужно укрыться минимум недели на две в каком-нибудь надёжном месте. А лучше — на месяц-другой, — быстро проговорил Люпин, чуть ли не ложась грудью на стойку.

— А что произошло? — с тревогой в голосе спросил Альбус.

— Они вырезали больше половины стаи и скоро придут за мной! — всхлипнул Ремус и затрясся, как в лихорадке.

— Как? Вы нарушили Статут, и на вас напали авроры?

— Ох, если бы! Это Поттер пришёл мстить с какими-то бешеными шотландцами, как рассказал один из щенков, что прятался за домом во время битвы.

— Шотландцы? А причём тут они?

— Понятия не имею. Но вы тогда, в восьмидесятом году, обещали, что спасёте меня от любых неприятностей. Так вот, они уже пришли!

— Но как? Никто не мог знать правду о тех событиях…

— Мог или не мог, но Поттер знает. Если вы меня не спрячете и не оградите от этого безумного мага, я дам интервью о том, что вы живы.

— Ну что ты, мальчик мой, никто тебе не отказывает в убежище! Сейчас мы тебя переправим к Аластору, а я пока подумаю, где тебя перепрятать.

Дамблдор спешил выставить оборотня, всё ещё надеясь, что вот-вот появится Шеклболт с Поттером.

— К Грюму? Но он же живет в Магическом квартале, а как же полнолуние?

 

253/690

— А что ты предлагаешь? Открыть какой-нибудь запечатанный мэнор с парком? Не слишком ли много ты хочешь?

— Не слишком. И никакие здешние мэноры мне не нужны. В качестве компенсации я желаю получить незарегистрированный межконтинентальный порт-ключ в Америку и пятьдесят тысяч галеонов в номерной сейф.

— Договорились, но мне понадобится три-четыре дня, чтобы всё это подготовить. А теперь ступай к Аластору!

Оборотень ушёл камином, а Альбус подумал, что убийство оборотня не стоит почти ничего, а пятьдесят тысяч — просто огромная сумма!

 

254/690

Примечание к части Орион Блэк по канону погиб в 1979 году, но здесь он проживет немного дольше, чтобы узнать о рождении Гарри, поговорить с Поттерами и сделать кое-что еще, о чем речь пойдет в следующих главах.

 

Глава 33. Вопросы Аластора Грюма & Тайна рода

Блэк

 

Аластор Грюм занимал небольшую квартиру в Ремесленном тупике, над мастерской по реставрации мебели. Его адрес в каминной сети звучал как «Грюмово логово», что полностью соответствовало действительности. В спальне логова из мебели была только большая кровать, в кухне-столовой — стол, два стула, очаг и что-то вроде комода, служившего и шкафом для хранения кухонного инвентаря и посуды, и, одновременно, рабочей поверхностью для готовки. Ещё в логове были прихожая и ванная, совмещённая с уборной. Никаких гостей или жильцов это логово не предполагало.

— Так ты, Люпин, говоришь, что Альбус