Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак

Эта своеобразная философия истории являлась как бы пророчеством для будущего. Евсевий повторяет ее в эпоху Константина: «Как только Искупитель явился среди людей, случилось также, что возросла власть римлян, так как в то время Август впервые стал единым властителем многих народов. Ибо с того времени и до наших дней разрушено царство Египетское, пребывавшее от века и, можно сказать, от первого семени рода человеческого. С того же времени стал подданным Рима народ иудеев, и народ сирийцев, и каппадонийцев, и македонцев, и вифинцев, и греков, и, выражая все единым словом, все прочие, подпавшие под римскую власть. Кто же откажется признать, что не помимо воли Божией все это совпало со временем учения нашего Искупителя, если подумать, что нелегко было ученикам его путешествовать в чужих странах, когда все народы были отторжены друг от друга и между ними не было сношений из-за многих сатрапов в каждом месте и в каждом городе. Вследствие же их уничтожения ученики Христа скоро совершали то, что поведено было им, в мире и без страха».

Замечательно также, насколько язык Мелитона связан е терминологией азиатского культа императора. Императора называли в Азии «богом», «спасителем», «миротворцем»; о его появлении говорили как об эпифании Божества. Недавно открытая в Приене надпись от 9 года до Рождества Христова, составленная местного куриею в память введения юлианского календаря и для прославления императора Августа, знакомит нас с языком малоазиатского культа императора. Вместе с тем, она с величайшею ясностью свидетельствует о влиянии, какое рано стал оказывать этот язык на церковную терминологию поклонения и почитания. Наиболее существенные места надписи гласят: «Этот день придал иной вид всему миру; мир погиб бы, если бы в родившемся ныне не воссияло для всех людей новое, всеобщее счастие. — Тот судит правильно, кто в дне этого рождения видит и для себя начало жизни и всех жизненных сил; лишь отныне, наконец, миновало время, когда надо было раскаиваться в том, что родился. — Ни от какого иного дня не испытывают столько блага каждый в отдельности и все вместе, как от этого, для всех равно счастливого, дня рождения. Невозможно подобающим образом выразить благодарность за все великие благодеяния, принесенные этим днем. — Провидение, властвующее надо всем живущим, преисполнило, на благо людей, Этого Мужа такими дарами, что Он ниспослан, как Спаситель, нам и будущим поколениям; всякому междоусобию наступит конец, и все получит великолепное устройство. В Его появлении осуществились чаянья предков; Он не только превзошел всех прежних благодетелей человечества вместе взятых, но и невозможно, чтобы когда-либо явился более великий, чем Он. День рождения Бога принес миру связанную с ним Благую Весть (Евангелие). — От Его рождения должен начаться новый счет времени». Из таких воззрений черпал Мелитон свой вывод, что между императором и Христом должна существовать своего рода «предустановленная гармония», раз они прославляются тем же самым языком и с такими же самыми предикатами.

Наконец, церковь приближало к государству еще и то, что она видела себя вынужденною вырабатывать все более прочные и исчерпывающие правовые установления. Лишь кажущимся образом, вернее, лишь на время приводило это к известному обострению отношений между ними. На самом деле усиление церкви как правового организма подготовляло ее слияние с государством, несмотря на могущие предшествовать этому слиянию резкие столкновения.

Правда, церкви вряд ли удалось достичь того, чтобы ее члены всегда уклонялись от гражданских процессов в светских судах, но она сама вмешалась в целом ряде пунктов в область гражданского права и принуждала верующих подчиняться своему церковному праву. Прежде всего она установила компетенции своих епископов и клириков с точки зрения «iura» (право) и выработала их полномочия в деле отпущения и отлучения в виде «ius». В связи с этим она выработала начала церковного процесса и установила свои наказания также и для таких проступков, которые наказывались самим государством. Затем она стала создавать правовые установления по отношению к браку и семье, отчасти противоречившие римскому праву: римский епископ Калликст считал законными браки между благородными римлянками-христианками и рабами-христианами. Наконец, отдельные общины стали приобретать недвижимую собственность и достигли того, что государство — быть может, удовлетворяясь наличностью подставных лиц в качестве собственников — фактически признало их юридическими личностями.

Таким образом, церковь, вплоть до времени Александра Севера (222-235), по веем пунктам сближалась с государством; но, как правовые организмы, оба стояли еще очень далеко друг от друга. Государство твердо стояло на том, что терпимость по отношению к нетерпимой христианской религии в принципе недопустима, — хотя многие наместники и некоторые императоры безмолвно допускали ее, — и для церкви далеко еще не настала пора действительно серьезно считаться с мыслью, высказанною Мелитоном. Только в одном основном пункте она никогда не колебалась: как во время еще не упрочившегося государственного развития монархии она ни разу не проявляла республиканских симпатий, так и впоследствии она всегда сочувствовала правящему властителю и, со своей стороны, способствовала превращению монархии в деспотию. Ее религиозное мировоззрение, по существу строго монархическое, обусловливало и упрочивало в ней монархическую точку зрения в области политики.

IV

ОТНОШЕНИЕ ЦЕРКВИ В ТРЕТЬЕМ ВЕКЕ (ПРИБЛ. 230-311) К ГОСУДАРСТВУ И КУЛЬТУРЕ

В промежуток времени 70-80 лет, лежащий между смертью Александра Севера и началом деятельности Константина, не замечается нигде движения назад в развитии отношений церкви к государству. Напротив, церковь во всех отношениях идет навстречу сближению.

Правовой строй церкви. 1) В дальнейшем развитии правового строя церкви должно обратить внимание на следующее. Во-первых, в это время завершилось развитие церкви как церкви епископской, т. е. епископы являлись отныне — главным образом, на Западе — истинным ядром христианского мира. Киприан выражает это так: «Не только епископ в церкви, но и церковь — в епископе». Этим созидался живой, индивидуальный авторитет с почти непререкаемым могуществом; отдельные общины находились почти безусловно в распоряжении своих епископов.

Во-вторых, последние еще теснее сплотились между собою и при этом расширили пределы своей конфедерации. Для разрешения важных вопросов собирались не только провинциальные синоды, но рассылались приглашения на соборы, охватывавшие епископов нескольких провинций. В средине III столетия в Антиохии заседали соборы, в которых приняли участие епископы из Армении, Каппадокии, Сирии, Финикии, Палестины и Египта. На римские соборы съезжались епископы со всей Италии. Важные и церковные вопросы, до решения их, предварительно обсуждались в переписке епископов. Над выработкой правил церковного покаяния трудились великие епископы Рима, Карфагена, Александрии и Антиохии, действуя совместно, в постоянном общении. Во время