Теневой раб. Том 3: Скованные Острова - Guiltythree

Как оказалось, фарфоровые куклы были гораздо сложнее, чем он думал. В разобранном состоянии их конечности показывали, насколько замысловатым был дизайн, и сколько движущихся частей было сделано для того, чтобы каждая из них была функциональной и подвижной, как у человека. Суставы, в частности, казались чудом инженерной мысли… не говоря уже о невероятно тонком плетении алмазной нити под ними.

Даже технологии заклинаний не могли похвастаться таким уровнем изобретательности и замысловатости.

Но зачем эти руки были доставлены сюда и разобраны на части? Кто это сделал? Сам Принц Подземного Мира?

Не похоже… Зачем ему понадобилось изучать свои брошенные творения?

Все прояснилось, когда Санни подошел к каменному постаменту, стоящему в дальнем конце комнаты, и увидел слабый золотистый свет, исходящий от небольшого предмета, лежащего на нем.

На поверхности стола лежали многочисленные детали, извлеченные из разобранных фарфоровых рук, несколько мотков красивой алмазной нити… и длинная узкая игла.

От этой иглы исходило бледное, слабое сияние.

Санни посмотрел на иглу, затем на плавающие фарфоровые руки, впервые заметив, что в каждой из них не хватает одной или двух частей.

Наконец в его голове соединились разные кусочки информации, и он почувствовал, что кое-что понял о том, что произошло в Обсидиановой Башне.

Спустя некоторое время после того, как Принц Подземного Мира покинул этот скрытый остров — возможно, годы, а возможно, и тысячи лет — незваный гость пробрался в черную пагоду как вор, каким-то образом проникнув за закрытые ворота, не открыв их и не нарушив печать, хранившую это место от разрушения временем.

Этот вор был божественным существом… и к тому же ужасно ранен. Одна из его рук была разорвана и заражена распространяющейся гнилью, которую никто, даже такое божество, как он, не мог изгнать.

Поэтому вор отрубил зараженную руку у плеча и бросил ее в божественное пламя, горевшее в серебряной жаровне на втором уровне, а затем спустился в подвал, чтобы собрать конечности от разбитых фарфоровых кукол. Именно это божество обошло вокруг их груды и оставило следы в пыли, которые Санни заметил.

В конце концов вор поднялся на третий этаж и сделал себе новую руку из частей выброшенных манекенов принца… а затем пришил ее к своему телу с помощью алмазных нитей, продетых через острую иглу.

…Именно на эту иглу сейчас смотрел Санни, и божественный свет на ней исходил от остатков крови вора, все еще остававшихся на ее поверхности.

Но кто был этот вор? И почему Санни был связан с его отрубленной рукой золотой Нитью Судьбы?

Санни колебался несколько мгновений, затем потянулся к игле… но вдруг замер.

Тень, оставленная наблюдать за гниением, что-то заметила.

Черная, болезненная плоть… менялась.

Глава 449. Тысячелетний Голод

«Ну вот…»

Санни повернулся лицом к лестнице и стоял неподвижно, глядя на черную гниль сквозь дрожащую тень. Почувствовав что-то, Святая тоже обернулась. Кончик ее меча нерешительно поднялся в воздух.

Следующие несколько мгновений должны были решить, будет ли он жить или умрет… или, возможно, будет обречен на участь гораздо худшую, чем смерть.

Уровнем ниже ужасающее разложение, распространявшееся от отрубленной руки божества, пришло в движение. Черная язвенная плоть поднималась и опускалась, словно в муках… смерти? Или трансформации?

Санни стиснул зубы, подождал секунду…

И затем выдохнул с безмерным облегчением.

«Умирает… оно умирает.»

Ощущение было такое, словно его приговорили к казни, а помилование пришло в самый последний момент, когда веревка уже давила на шею.

Действительно, ужасающая гниль увядала. По мере того как тысячи лет, прошедшие с тех пор, как она была заперта в Обсидиановой Башне, настигали ее, пожирающая гниль, казалось, умирала от голода. Каменная поверхность, вросшая в нее, конвульсировала и извивалась, словно снедаемая болью. Серебряная жаровня плавилась.

Наросты луковичной черной плоти медленно отступали, их цвет становился пепельным. Процесс шел медленно, но по краям очага тления гниль уже превращалась в… в клубы тьмы, которые затем бесследно исчезали.

Когда напряжение покинуло тело Санни, он не мог не покачнуться.

«Хорошо… наконец-то мне хоть немного повезло.»

До этого он обдумывал свои варианты и не находил возможного способа спастись от гнили, если она начнет распространяться.

Он подумывал о том, чтобы повредить ее Нарушенной Клятвой, но сомневался, что Пробужденная Память сможет что-то сделать, учитывая, что даже первоначальный владелец отрубленой руки прибегал к полному отсечению конечности вместо того, чтобы попытаться уничтожить распространяющуюся хворь.

Ему также пришла в голову идея использовать Жестокий Взгляд, который теперь был пронизан божественным пламенем. Но что-то подсказывало Санни, что массивная жаровня, в которой укоренилась гниль, когда-то тоже была полна им… это было видно по тому, как обуглилась отрубленная рука божества.

Если даже тысячи лет горения в уничтожающем божественном пламени не смогли уничтожить или остановить черную гниль, то какие у него были шансы?

Однако в конце концов оно уничтожило само себя. Ни божественное пламя, ни настоящее божество не смогли повредить черную гниль, но ее голод — и неумолимая природа времени — смогли.

«Слава богам…»

Санни глубоко вдохнул и устало закрыл глаза.

Тление медленно умирало, его части постепенно исчезали, кусочек за кусочком. Все, что осталось позади, — это поврежденный камень и воспоминания о первобытном ужасе.

Он оскалился.

«Но также, черт бы побрал этих богов! Почему они позволили такому существовать…»

Тряхнув головой, Санни вытер пот с лица, затем повернулся и пошел обратно к каменному постаменту.

Потянувшись одной рукой, он взял длинную острую иглу и некоторое время смотрел на нее.

Казалось, что игла была сделана из полированного железа, но из-за следов божественной крови, впитавшейся в нее, холодный металл приобрел легкий золотистый блеск. Санни долго смотрел на нее, пытаясь понять, обычный ли это предмет или какой-то мистический артефакт.

В конце концов, он был вынужден признать, что не имеет ни малейшего понятия.

Игла не превращалась в Память, как Маска Ткача. Он также не увидел внутри нее никаких заклинаний. Однако игла также не ощущалась как простой предмет. Это было… странно.

Он немного подумал, затем вызвал Заветный Сундук и осторожно положил иглу внутрь. Моток алмазной нити тоже вошел внутрь, легко исчезнув в прожорливом ящике.

«У меня будет время изучить это позже…»

С этими словами Санни немного замешкался, а затем неохотно направился обратно на второй уровень великой пагоды.

Он собирался посмотреть, как умирает гниль, а затем попытаться подойти к отрубленной руке таинственного божества.

***

Некоторое время спустя Санни сидел на самой нижней ступеньке лестницы, ведущей в большой зал, и смотрел на массивную