Хорошо подготовленный разум - Lady Khali

для перевода, а не для изучения магии исцеления, но это было так увлекательно. Расстроенный неудачей, я потянул себя за волосы. Черт! Все так неправильно. Если направить исцеляющую магию в сердце, это не залечит повреждение печени. Это было анатомически невозможно. Если только… я побарабанил пальцами по столу. А что, если ориентир на сердце означал, что нужно зарядить кровь, а не сердечную мышцу. Когда сердце перекачивает кровь по всему телу, она несет магию исцеления к внутренним органам.

Возбужденный своей идеей, я призвал учебник анатомии и физиологии, приобретенный Барти во время его прогулки по магазинам, и проверил оглавление. „Сердечнососудистая система”, стр. 617. Я пролистал книгу и принялся читать главу. Если я прав, магия взаимодействовала с кровью, насыщенной кислородом.

— Не хочешь рассказать мне, чем ты так увлечен? — зашипела Дифи.

Озадаченный ее вопросом, я отложил перо, и посмотрел на змею, которая загорала на подоконнике.

— Что?

— Сначала сова, затем те, с которыми ты жил, а теперь четвероногий зверь. Если бы ты не был моим —….

Стук в дверь прервал ее тираду. Я вздохнул с облегчением. Меня не волновало, почему она так разозлилась. Я был так близок к тому, чтобы понять, наконец, этот отрывок из книги, и, возможно, приступить к практике своего первого исцеляющего заклинания до окончания школы, когда она прервала мои размышления.

Стук повторился.

— Войдите, — сказал я. Предположив, что Барти скоро может понадобиться одна из его книг, которую я позаимствовал у него вчера, взялся за перо. Доктор Лидс был прав. Магия исцеления была очень интересной. Я подумал, что если бы мог проконсультироваться с мадам Помфри, возможно, я бы получил несколько советов о том, как магия взаимодействует с организмом волшебника.

— Поттер, у тебя посетитель, — сказал Барти голосом Моуди.

Я нахмурился. Гости из Дурмстранга и Бобатона планировали уехать после праздника, так что Гермиона и Виктор уединились где-то в саду и ворковали. Невилл неустанно трудился в оранжерее, попутно пытаясь уломать Спраут на ученичество в следующем году. Я пожелал ему удачи. Он нуждался в ком-то, кто поддержал бы его почти так же, как и я.

— Кто там?

Барти зашел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Блэк. Он ждет в гостиной. Я не знал, как он отреагирует на Дифи, и не уверен, что ты можешь доверить ему этот секрет.

— Я не доверяю ему ни в чем.

Барти поднял бровь.

— Помни, о чем мы говорили, Поттер! Твоя мать не хотела, чтобы он растил тебя, но он все равно твой крестный отец. Дамблдор пока не вмешивается в твое ученичество у меня, хотя и не слишком одобряет мои методы, но если ты будешь игнорировать Блэка, то он устроит головомойку нам обоим. Кроме того, Блэк не уйдет, пока не поговорит с тобой.

Отметив нужный абзац как закладку, я отложил перо в сторону и тяжело вздохнул.

— Ладно. Я поговорю с ним, но не здесь.

Кожаный футляр опустился на мой стол.

— Он позаимствовал шахматы Дамблдора. Я думаю, он просто хочет поиграть в шахматы со своим крестником. Я нехотя подхватил свои шахматы, с оловянными фигурами из набора "Stauton" (http://ru.wikipedia.org/wiki/Стаунтон_(шахматный_комплект)), который получил из хлопушки на свое первое Рождество в Хогвартсе. После того как мой набор смешался с набором Симуса, я сделал белые и черные метки вокруг основания фигур. Они мне очень нравились, но начинающий шахматист вроде меня, в сочетании с новыми, незнакомыми шахматными фигурами — это полная катастрофа. Рональд постоянно выигрывал, так как его старинные шахматные фигуры запоминали все прошлые партии. Они удерживали его от совершения ошибок и учили новым приемам. Мои шахматы не способны были на это.

Мы с Барти играли несколько раз в неделю, но он просто учил меня, как нужно играть, а не играл для удовольствия. Но, по крайней мере, он объяснял разные варианты начала игры, классические ходы и стратегию, в отличие от Рональда, который бурно радовался каждый раз, когда обыгрывал меня. Думаю, Рональд рассматривал свои шахматные победы, как победы над Мальчиком-который-выжил, а не над новичком в шахматах. Несмотря на то, что за это время стал играть лучше, я не был уверен, что смогу выиграть у Сириуса.

Барти хлопнул меня по плечу.

— Между мной и Блэком этим утром состоялся длинный разговор. Если он все еще будет защищать Дамблдора, я прокляну его.

— Спасибо, профессор, — сказал я, улыбаясь.

— Выметайся отсюда.

— Я скоро вернусь, — прошипел я Дифи и выскользнул за дверь. Барти вышел за мной и закрыл дверь.

На коврике перед камином Сириус уже расставил на доске свою половину шахматных фигур. Облокотившись на стопку красных подушек, он жестом указал на золотые подушки напротив себя, которые, скорее всего, трансфигурировал сам. В образе Моуди, Барти «выбирал» Гриффиндорские цвета, но даже он признавал, что предпочитает более приглушенную палитру. Барти уселся в свое любимое кресло и взял книгу, многозначительно глядя на золотые подушки.

Скрывая свое волнение за дружелюбной маской, я сел напротив Сириуса по-турецки.

— Здравствуй, Сириус, — вежливо сказал я, как только открыл свой набор и расставил свои фигуры на доске, игнорируя их ропот. Да, мои фигурки, — сказал я им, — у нас новый соперник. Да, мы можем проиграть. Но мы не можем отступить перед супостатом, — пафосно закончил я.

По крайней мере, мои шахматные фигуры не знали, что Барти, на самом деле, не Моуди. Когда мы с ним играли, он всегда был в облике Моуди, на всякий случай.

— Рад тебя видеть, — холодно ответил мой гость. Он взглянул на «Моуди» и перевел взгляд обратно на меня. — Ты по-прежнему не доверяешь мне, как я вижу.

Я закатил глаза.

— Не принимай это на личный счет, Сириус. Профессор Моуди не доверяет даже своему родному отцу.

— Тоже верно, — зарычал Барти, читая книгу настоящим глазом, а волшебным следя за нами. Я всегда удивлялся, как Барти это удается — следить за двумя объектами одновременно, используя и натуральный глаз, и протез Моуди: это сбивает с толку.

Сириус свирепо взглянул на него, но ничего не ответил. Он повернулся к доске и потянулся за моим епископом.

— Можно мне? — спросил он.

Я сравнил его расстановку фигур со своей и покраснел. Опять я перепутал рыцарей и епископов, а мои фигуры не достаточно «опытны», чтобы поправить меня. Я переставил их правильно, надеясь, что никто не заметил мой косяк.

— Черными или белыми? — спросил Сириус.

— Не имеет значения.

— Тогда белыми. Я буду играть цветом своей фамилии.

— Пешка на E4, — сказал я, начиная игру.

— Пешка на E5, — сказал