Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D

Волшебный мир знает об этом больше: по их данным, старейшей общиной Британии является Косой переулок, существующий с четвертого века до рождества Христова, когда он состоял лишь из одинокой хижины, построенной греческим волшебником, скитальцем, который оставил своё вековое путешествие в поисках легендарного Кубка Полуночи, чтобы создать дом в этих далёких диких землях. С тех пор Косой переулок существовал в той или иной форме, по мере необходимости перестраивая дома и магазины. Отдавая должное такой древности, Мерлин заложил краеугольный камень Визенгамота и стал главой магического мира именно в Лондоне. Возможно, ещё таким образом он отдавал дань памяти древним грекам, которые впервые принесли палочки и высшую магию в Британию, хотя он об этом не упоминал.

И всё же, Тир на Ног[145] древнее.

Хотя, говоря откровенно, теперь это не так важно. Тир на Ног был соткан из кошмара, и до того, как Ελαολογος[146] отправился на поиски Кубка Полуночи, и к десятому веку, когда Кубок был сломан – будь проклят тот, кто разрушил эту драгоценную чашу! – ужасные земли Тир на Ног оказались оставлены Туатом [147] и тёмными феями, и ни одно существо уже не называло его домом.

Невзирая ни на что, это место продолжало существовать. Оно было создано из кошмаров безымянных морских чудовищ, неведомых ни человеку, ни волшебнику, созданий, недвижимо лежащих на дне, дышащих солью и не умирающих, и Тир на Ног будет жить вместе с ними.

Неудивительно, что в нашем мире, наполненном возможностями и противоречиями, существуют подобные места, затерянные и забытые. Мерлин позаботился об этом в день, когда он наложил свой Запрет, чтобы сковать честолюбие волшебников. Сущность заклинания или ритуала должна переходить от одного живого разума к другому, таким образом каждое поколение мельчает – лишь трюки и слабые заклинания, способные высушить ваши ботинки или починить очки, могут накапливаться, но только самые могущественные и отважные будут способны овладеть величайшим мастерством, и у них будут все причины пользоваться этим преимуществом, пока они не умрут и их секреты не будут утеряны. Мерлин намеревался ограничить масштаб потенциальных катастроф – он усвоил урок атлантов, хотя даже в его время это было легендой. Пусть волшебные палочки со временем превратятся в прутики… ибо тогда хотя бы останутся прутики.

Как Зеира писал в Мидраше[148] много лет назад: «Если первые ученики были подобны сыновьям ангелов, то мы лишь люди; если же они были подобны людям, то мы лишь ослы».

Но хватит этих мелочей из прошлого: сейчас в Тир на Ног были гости. Три фигуры стояли на берегу озера зубов, у края чёрных холмов. Возможно, они были единственными и последними людьми, кто знал о существовании этого кошмарного места и о том, как попасть сюда, хотя Туат мог бы разозлиться, узнав, что теперь оно превратилось в нечто вроде комнаты для переговоров, выбранное из-за того, что оно пронизывает физическое пространство, и сюда можно легко попасть из любой точки планеты. Для ритуала нужны всего лишь кошмар спящего ребенка и глаз мертвеца – и то, и другое легко заполучить, если вы неразборчивы в средствах.

Три фигуры выглядели объёмными и плотными, но, в то же время, представляли собой бесполые чёрные тени, находящиеся в постоянном движении. Тени были непередаваемо сложными: если бы вы начали рассматривать любую часть чернильного дыма, клубящегося и извивающегося тёмными нитями, очерчивая три фигуры, вы бы увидели внутри меньшие фигуры, состоящие из ещё меньших фигур, бесконечно разделяющихся на фракталы.

Тройка разговаривала на диалекте нормандско-французского языка, который сейчас полностью вымер.

– Американка полностью провалилась… Мои слова сбылись, – начала первая фигура без приветствия или вступления.

– Да. Вероятно, мы поторопились, – спокойно согласилась вторая фигура.

– Сам гамбит не был ошибочным. Проблема в ловушке, которая должна была обеспечить безопасность наших сил, защищать их от вторжения, пока Тинегар не нашла бы возможность разрушить Тауэр, – возразила третья фигура. – Идея была излишне сложной – «мельница» больше подходит для шахматного поля, чем для паба.

Первая фигура холодно ответила:

– Zwickmühle[149] была безупречной, Нелл. Каждый ход открывал новую уязвимость, но фигура должна быть способна окончить…

– Хватит метафор! – резко оборвала Нелл, третья фигура. – Не каждую ситуацию можно рассматривать как шахматную партию.

– Мне неизвестно ничего, что превзошло бы многогранность игры королей. Всё, должным образом понятое, аккуратно помещается в её рамки, – спокойно ответила первая фигура, наполняя свой голос величием. – И шахматы обнажают мысли более слабого игрока. Шестьдесят лет назад игра школьника выдала его глубочайшие пороки и чрезвычайную коварность, и послужила поводом передать Слово Первого Заклинателя временному правителю Британии. Как не страшно тебе забыть об этом, дитя.

– Воистину, в настоящую эпоху это, скорее, забава для школьников, и для маглов, которые её нагло скопировали, – язвительно сказала Нелл тоном, абсолютно неподобающим древней могущественной ведьме. Хотя было бы ошибкой полагать, что великие никогда не вздорят. – Увы, ладья, на которую мы рассчитывали, не сыграла, но вам следует найти утешение в мыслях об американском коне.

– Это бесполезно, – промолвила вторая фигура. Две других замолчали, продолжая пристально смотреть друг на друга и излучая всю неприязнь, какую только мог выразить язык тела нечеловеческой тени.

Вторая фигура наклонилась, змеевидные тени при этом заклубились внутри её чётких границ, и подняла один из зубов, перекатывающихся в спокойных волнах у берега. Она долго и молчаливо изучала клык в своей руке, никто не нарушал тишины.

Наконец, вторая фигура сказала:

– Магия сохраняется. Даже хуже, теперь она снова набирает силу: проклятье образованности усилилось за счет магловской философии. Мы на волосок от уничтожения. Я не желаю веками одиноко скитаться по каменным пустошам – или иной, ещё худшей судьбы, которую готовит будущее.

Остальные двое стояли в беспокойных чувствах, раздумывая, услышали ли они в этом видении гибели угрозу для себя.

– Мы должны определиться с инструментами, – продолжила вторая фигура. – Тинегар больше не на той позиции, где она могла бы быть полезна. Пусть остаётся в Париже. Нам следует выбирать с умом – в отличие от прочих, Тауэр каким-то образом ускользает от нашего взора.

– Да, – сказала Нелл. – Мы используем её когда-нибудь позже. Дюжина тех, кого она склонила на свою сторону, уже прошли очищение.

– Тогда гоблины? – предложила первая фигура. – Наша монета для них бесценна – мечта двадцати поколений. У нас есть всё, что нужно для глаз и ушей, но мы можем купить преданность их городов оптом словно клафтер древесины[150].

– Я думаю, уже есть готовый инструмент, – сказала вторая фигура. – Подготовленный самим Тауэром и лишь ожидающий