Политические сочинения. Том I. Личность и государство - Герберт Спенсер

и в живых телах: целый подкласс суставчатых представляет многообразные и ясные примеры. В низших типах этого подкласса тело животного состоит из многочисленных сегментов, во всем почти одинаковых между собою. У каждого сегмента есть свое наружное кольцо; есть своя пара ног, если животное имеет ноги; есть своя одинаковая с другими доля внутренностей или свой отдельный желудок; есть своя одинаковая с другими доля кровеносного сосуда или в некоторых случаях свое отдельное сердце; есть своя часть нервной системы и, пожалуй, своя отдельная пара узлов. Но в высших типах, как, например, в больших ракообразных, многие из этих сегментов вполне слиты вместе, и внутренние органы уже не повторяются однообразно во всех сегментах. Те сегменты, из которых первоначально состоят нации, утрачивают свое отдельное внутреннее и наружное строение таким же точно порядком. В феодальные времена мелкие общины, управляемые феодальными владельцами, были организованы каждая сама по себе по одному и тому же грубому образцу и связывались между собою единственно подданничеством своих отдельных владельцев какому-нибудь одному сюзерену. Но по мере возрастания центральной власти разграничения этих местных общин стали исчезать, и их отдельные организации слились в одну общую организацию. То же самое представляет в большем размере слитие Англии, Валлиса, Шотландии и Ирландии и слитие областей в континентальных государствах. Даже в исчезновении разграничений, установленных законом, проявляется аналогичный процесс.

При англосаксах Англия разделялась на десятки, сотни и графства. Были суды графств, суды сотен и суды десяток Суды десяток исчезли первые; за ними последовали суды сотен, которые, однако, еще оставили некоторые следы, между тем как судебная юрисдикция графств до сих пор еще существует. Но более всего достойно внимания, что с ходом развития возникает организация, не имеющая соотношения с этими первоначальными разделениями, но пронизывающая их все, по различным направлениям, как у животных, принадлежащих к только что названному отделу, и что в обоих случаях старинные границы нарушаются именно питающей организацией, тогда как следы этих границ сохраняются в управляющей или координирующей организации. Так, в высших суставчатых наружная оболочка и мышечная система никогда не утрачивают вполне следов своего первоначального разделения на кольца, тогда как в значительной части тела внутренности нисколько не сообразуются с наружными разделениями. Точно так же и в нации мы видим, что, между тем как ради правительственных соображений существует еще деление на графства и приходы, устройство, развившееся для питания общества, решительно не признает этих разграничений: наша главная хлопчатобумажная промышленность простирается из Ланкастерского на север Дербийского графства; Лейстерское и Ноттингемское графства давно делят между собою чулочную торговлю; один из главных центров производства железа и железных товаров включает в себе части Варвикского, Стаффордского и Вустерского графств; наконец, все разнообразные земледельческие специализирования, прославившие различные части Англии своими продуктами, оказывают границам графств не больше уважения, нежели наши возрастающие города оказывают приходским разграничениям.

Если по рассмотрении этих аналогий в строении мы спросим, существуют ли такие же аналогии между процессами органических изменений, – ответ будет утвердительный.

Причины, ведущие к увеличению объема любой части политического тела, тождественны по существу своему с причинами, ведущими к увеличению объема любой части индивидуального тела. В обоих случаях такому увеличению предшествует усиление деятельности отправлений вследствие большого спроса на эту деятельность. Каждый член, внутренность, железа или иная часть животного развиваются упражнением, деятельным исправлением обязанностей, требуемых от нее целым телом; точно так же любой разряд земледельцев или ремесленников, любой мануфактурный центр начинает возрастать, когда община требует от него усиления работы. И в том и в другом случае возрастание одинаково имеет свои условия и границы. Чтобы какой-нибудь орган в живом теле мог развиваться от упражнения, необходимо соразмерное снабжение его кровью. Каждое действие предполагает известную затрату сил; кровь приносит материалы, нужные для вознаграждения этой затраты, и для того, чтобы орган мог развиваться, нужно, чтобы количество доставляемой крови превышало количество, требующееся для одного только вознаграждения затраченных сил. То же самое бывает и в обществе. Если в каком-нибудь округе, разрабатывающем для общины один какой-нибудь предмет потребления (назовем для примера хоть йоркширские шерстяные изделия), появляется усиленный запрос на разрабатываемый продукт, если для удовлетворения этого запроса мануфактурная организация подвергается известным затратам и порче и если, наконец, в уплату за лишнюю против обыкновенного сумму высланных шерстяных изделий возвращается только такое количество товара, которым вознаграждаются сделанные расходы и затраты сил и машин, – то возрастания, очевидно, быть не может. Для возрастания нужно, чтобы произведений, добытых взамен высланного, было более чем достаточно для этих целей, и в таком случае быстрота развития будет в точной соразмерности с получаемым излишком.

Из этого явствует, что то, что в коммерческих делах мы называем барышом, соответствует излишку питания над затратой сил в живом теле. Сверх того, в обоих случаях, когда деятельность отправлений усиленна, а питание недостаточно, порождается не развитие, а упадок. Если в животном какой-нибудь из органов работает так сильно, что кровеносные каналы, приносящие к нему кровь, не успевают поставлять нужное для восстановления сил количество ее, то орган этот истощается и умаляется; точно так же и в политическом теле, если какая-нибудь часть его была вызвана на усиленную производительность, а затем не получает полной платы за все свое производство, то некоторые из членов тела обанкрочиваются и размер производительности его уменьшается.

Есть еще одна аналогия, на которую следует здесь обратить внимание. Она заключается в том, что различные части социального организма, подобно различным частям индивидуального организма, борются между собою за пищу и получают большее или меньшее количество ее, смотря по большей или меньшей своей деятельности. Если в человеке чрезмерно возбужден мозг, то кровь отвлекается от внутренностей и пищеварение останавливается; если пищеварение совершается деятельно, оно может иметь такое влияние на обращение крови в мозге, что причинит сонливость; сильное мышечное напряжение может вызывать приток такого количества крови к оконечностям, что задержится пищеварение или мозговая деятельность. Таким же образом и в обществе часто случается, что усиленная деятельность по какому-нибудь одному направлению причиняет частые остановки деятельности в другом, отвлекая от различных отраслей капитал, т. е. продукты. Мы имеем такие примеры задержки, причиненной коммерческим операциям внезапным развитием нашей системы железных дорог, и в случаях, когда сбор значительных военных сил временно останавливает развитие главнейших отраслей промышленности. Последние абзацы приводят нас к следующему отделу нашего предмета. Почти незаметно пришли мы к аналогии, существующей между кровью живого тела и находящейся в обращении массой произведений в политическом теле. Теперь нам предстоит проследить аналогию эту от самых простых к наиболее сложным ее проявлениям.

У низших животных крови в собственном