Секретная зона: Исповедь генерального конструктора - Григорий Васильевич Кисунько

щитовые… А разве вам не известно, зачем их сюда завозят? Одна — для аппаратного здания. Вторая — лабораторное помещение. Третья — общежитие для промышленников. Четвертая — штаб и казарма для полигонной войсковой части. Пятая — столовая.

— А для строителей? — почти выкрикнул Задорин.

— Аркадий Дмитриевич, помнится мне, что на фронте ты был мастак по части землянок. Неужели разучился? Пока не грянули холода, зарывайся в землю, как на фронте. Вот так это понимай сам и разъясняй другим: мы на фронте.

— Но дети, женщины… Я понимаю, приказ министра запрещал привозить их сюда, но где их могли оставить офицеры, прибывшие из тайги, с Крайнего Севера?

— Если ты это понимаешь — тем более поживей закапывайся в землю, не жди, пока ударят морозы.

— А дальше какие перспективы? Хотя бы для семей.

— С весны посоветуйте завести огородики. Здесь камень не везде голый, местами попадаются слои лессовой почвы. Если дать воду — все будет расти. К следующей осени семьи переведем с землянок в сборно-щитовые дома на полуострове. И вообще, здесь, на второй площадке, строители — народ временный. Закончим строительство — и уйдем. Скорее закончим — скорей оставим землянки…

Только в октябре Губенко смог выделить один батальон на временный городок строителей — площадку «4в», с задачей приступить к сооружению щитовых СР-2. Губенко лично с комбатом прибыл на полуостров Коктас в сопровождении проектантов, чтоб осмотреть привязку сооружений на местности. Один из проектантов, поеживаясь на холодном ветру, показал на каменистом бугре ранее вбитые колышки, сказал комбату:

— Здесь, товарищ комбат, вами будет заложен первый в будущем городке СР-2. По генплану это должна быть гостиница, но полковник Губенко и начальник полигона решили временно разместить в ней свои штабы. А вот здесь будет специальный СР-2 для штаба строителей и рядом — точно такой же — для штаба полигона. Из окон штабов будет открываться прекрасный вид на этот почти морской пейзаж. Кто-то сказал:

— А волна сейчас по морскому счету на верных пять баллов. Если смотреть только в «море», то полное впечатление, будто стоишь где-нибудь в Крыму.

Проектант ответил:

— А если оглянуться кругом, то полное впечатление Богом проклятого места: рядом с водой — одни голые камни, ни травинки, ни былинки. И будто в насмешку название этого полуострова — Коктас по-русски переводится как Зеленый Мыс. Или, как сказал один наш поэт:

Здесь полуостров — точно как в Крыму:

шумит волна, могли б цвести нарциссы.

И все-таки никак я не пойму:

какая б… срубила кипарисы?

— Молодец, поэт, — вмешался Губенко. — Но я вот тоже не пойму: как это вы ухитрились посадить этот СР-2 на таком горбатом бугре? Ты представляешь, какой здесь получится фундамент? Настоящий цокольный этаж.

— Так точно, товарищ полковник. Мы крутили и так и этак, но тут, сами видите, сплошные бугры, косогоры, один за другим. Всю местность будто шайтан исковырял. Зато мы этой гостинице придумали хорошее название: «Высотная». Почти как в Москве.

Дальше поэт-проектант показал в натуре колышки, обозначавшие привязку других СР-2: для штабов автобатальона и батальона механизаторов, для солдатской столовой.

— Вот что, комбат, — сказал Губенко. — Начинай с фундаментов под СР-2, что-нибудь с десяток фундаментов до наступления морозов. Оба штаба, две гостиницы, столовую, штабы для автобатальона и батальона механизаторов и еще вот эти четыре, — Губенко пока зал на планшете и на колышках в натуре. — И вовсю гони вот эту гостиницу под крышу. Пора нам с генералом Дороховым выводить свои штабы из землянок на свет Божий.

— А не лучше ли сразу вымахать наш штаб вместо гостиницы? — спросил комбат.

— Как раз это ни в коем случае нельзя делать, — ответил Губенко. — А почему — поймешь, когда выйдешь в большие начальники…

Генерал-майор Дорохов, назначенный начальником строящегося полигона, с первой же встречи начал нажимать на Губенко, чтоб тот построил ему штаб:

— Пойми, Александр Алексеевич: приедет мой главком, спросит меня: «Какой ты начальник полигона без штаба?»

— А ты ему ответишь, что даже у самих строителей еще не построен штаб, — отвечал Губенко.

— Но мы бы и строителям временно предоставили помещения в нашем штабе.

— Тогда наши начальники спросили бы у меня: «Какой же ты строитель, если снимаешь угол в чужом штабе?»

— Не в чужом, а в штабе заказчика, — возразил начальник УКСа полковник Коваленко.

— В таком случае почему бы мне не построить сначала свой штаб, а тебя, Степан Дмитриевич, пустить в квартиранты?

— Для заказчика в квартирантах — не солидно.

Так родилась идея начать строительство на «4в» с «нейтральной» гостиницы, чтобы разместить в ней временно оба штаба. А когда гостиница была построена, то ей быстро придумали название «Казанский вокзал». Потому что в ней штабные комнаты только днем использовались как штаб, а ночью в ней спали офицеры: начальство на столах, а остальные вповалку на полу, прижавшись друг к другу для «сугреву».

Но сам Губенко редко бывал на «Казанском вокзале»: его время почти полностью поглощалось второй площадкой и стройбазой. И в этом времени он отсчитывал дни, оставшиеся до Нового года, когда истекал срок сдачи под монтаж антенных пилонов, аппаратного и лабораторного помещений на второй площадке.

Где-то подспудно теплилась надежда, что у главного конструктора к этому времени не будет готова аппаратура. Но эта надежда рухнула, когда в адрес полигона начали прибывать железнодорожные платформы с запломбированными контейнерами для второй площадки. У этого конструктора, оказывается, железная хватка. Никто не скажет, что он только словами жмет на строителей, а у самого еще ничего нет. Жмет он как раз молча, жмет контейнерами с аппаратурой под спецохраной, и выстроит их как на параде перед комиссией, которая будет принимать строительные сооружения под монтаж аппаратуры. Ну, ничего, академик, мы тоже не лыком шиты. И Губенко «для вдохновения» решил отправить Задорину, да еще передать ему под охрану, несколько прибывших контейнеров: пусть на второй площадке все строители видят, что главный конструктор наступает им на пятки.

Однажды, вернувшись в начале декабря со второй площадки, Губенко узнал, что от железной дороги строителям предъявлен штраф за задержку разгрузки воинского эшелона, прибывшего с войсковой частью инженер-полковника Арзанова в составе 600 солдат и сержантов, 50 офицеров, с ними шесть жен офицеров и восемь детей.

С эшелоном была месячная норма продовольствия на весь личный состав, вооружение, боеприпасы, большое количество строительной техники, автотранспорт. На рассвете, когда поезд прибыл на станцию, стоял мороз 40 градусов и вдобавок бушевал сильный буран.

Только к 10 часам Арзанову удалось связаться со штабом Губенко, и ему было приказано разгружаться и своим транспортом двигаться на площадку «4в». К обеду была разгружена техника и удалось завести три автомашины, на которых командир с