Товстоногов - Елена Владимировна Семёнова

Георгий Александрович предупреждал свою приму, что в Москве она будет ходить «по раскаленным гвоздям». Так и случилось. Мхатовская чайка обманула актрису. Первое приглашение в легендарный театр, поступившее еще от Марка Прудкина, она отвергла, чем очень удивила Фурцеву, которой отчего-то хотелось видеть Доронину актрисой Художественного театра. Но вот обстоятельства личной жизни все-таки привели ее под его кров. К тому времени здесь уже «царил» Олег Николаевич Ефремов. И боготворимая в БДТ Татьяна Васильевна при нем вдруг обратилась из примы лишь в одну из актрис. Никаких знаковых работ ей не предлагалось. На жалобы Фурцевой последовал усталый ответ: «Что, обижают? А ты терпи. Я же терплю». Но Доронина никогда не умела терпеть. Она ушла в Театр имени Маяковского, где былая слава отчасти засияла вновь – зрители стали выстраиваться в очередь «на Доронину», как это было в Ленинграде. Здесь она в четвертый раз вышла замуж – за красавца-актера Бориса Химичева, эталон мужественности своего времени. Этот брак продлился девять лет, но затем распался. Пятым мужем актрисы стал работник ЦК ВЛКСМ, но с ним она разошлась и вовсе через три года…

Театры также менялись. Из «Маяковки» Татьяна Васильевна вернулась во МХАТ, затем несколько лет работала в театре «Сфера», затем «чайка» позвала ее вновь, на сей раз – криком предсмертным. Затеянная Олегом Ефремовым реформа Художественного театра обернулась радикальным сокращением труппы, даже маститые актеры должны были доказывать свою «профпригодность», это пагубно сказывалось на здоровье многих из них. К примеру, умер от инфаркта актер Леонид Харитонов, известный по роли Ивана Бровкина. Атмосфера сложилась скандальная и трагическая, и в этой ситуации отличавшаяся обостренным чувством справедливости и неженской решимостью Доронина встала на защиту той части своих коллег, которую Ефремов записал в «балласт». Татьяна Васильевна считала, что выбрасывать людей на улицу, да еще в эпоху перемен, недопустимо – это в большом числе случаев будет означать для них гибель. Не только в профессиональном, но и в физическом смысле слова.

Результатом стал раскол Художественного театра на МХАТ имени Чехова во главе с Ефремовым и МХАТ имени Горького во главе с Дорониной. Становление и сохранение последнего стало подвигом Татьяны Васильевны. В то время от нее многие отвернулись, СМИ замалчивали работу ее театра, актрису беспардонно поливали грязью, высмеивая ее позицию и начинания, никакой материальной поддержки у нее не было. И все-таки потомок русских крестьян, «кулаков», выстояла. Одна против всех. Она сумела создать свой театр, попутно освоив и бухгалтерию, и режиссуру, взвалив на себя буквально все, – по существу, во имя одной лишь гуманной идеи спасения своих коллег. Истинно гуманной идеи, воплощенной в деле, которую, как водится, не оценили либеральные гуманисты-теоретики, о коих так верно замечал Достоевский, что любящие «все человечество» почти непременно ненавидят отдельно взятого человека. Татьяна Васильевна в период раскола МХАТа и первых лет существования своей «половины» театра всецело ощутила на себе эту ненависть. При этом, несмотря на ненависть и клевету, на загруженность делами, прежде отнюдь несвойственными, незнакомыми ей, актриса еще находила в себе силы выходить на сцену в новых ролях. Единственным отдыхом для нее стала огромная библиотека. Книги были страстью Татьяны Васильевны. Однажды она купила второе собрание сочинений Ключевского только потому, что ей стало обидно за великого историка, на книги которого – наконец-то ставшие доступными в новой России! – никто не обращал внимания.

А тем временем ее первый муж восторженно поддерживал Ельцина, Гайдара, Чубайса, видя в них спасителей России, называл себя радикал-демократом и стал народным депутатом, – впрочем, также не из корыстных, а из гуманистических соображений, желая помогать людям с помощью мандата народного избранника. В каких-то частных случаях это даже удавалось, но на большинство обращений депутат Басилашвили должен был разводить руками, объясняя, что сделать и изменить ничего не может.

Интересно сличить рассуждения бывших супругов о переломных временах, ввергнувших их обоих в водоворот общественной жизни. То, что сделалось в России с образованием и культурой, Олег Валериянович уподобляет реализации программы одного из бесов Достоевского Шигалева, обширно цитируя этот роман и отмечая его актуальность.

«Нет больше власти, доведшей страну до краха, уничтожившей миллионы, среди которых было немало людей с “высшими способностями”, – пишет актер в своих воспоминаниях. – Создана Конституция, в основу которой положена Декларация прав человека, провозглашено право частной собственности, право свободного выезда из страны, создана Государственная дума, провозглашена многопартийная система, наполнились магазины, появилась свобода слова. Но что-то все больше и чаще начинает проникать в сегодняшний день аромат прошлого, тот самый, без присутствия кислорода, тот самый, который заставил большинство безнадежно махнуть на все рукой: “делайте что хотите” – и заняться личным обогащением. Конституция не соблюдается, законы – тоже, многопартийность фактически уничтожена, возможность дискуссии сведена к нулю, выборы вновь приобрели фарсовую окраску, Дума, как и в СССР Верховный Совет, стала послушным инструментом для утверждения решений, принятых “наверху”… Чем это кончилось в СССР, мы знаем – полнейшим экономическим крахом и распадом страны. Казалось бы, опыт мы приобрели. Но… “народ безмолвствует”, ищет развлечений. Когда я вижу ржущую до изнеможения толпу на пошлых эстрадных концертах, а это тупое ржание и пошлый юмор тиражируются миллионами телевизоров, когда вижу бесстыдных девиц, по тому же телевизору смакующих свои сексуальные приключения, слышу о том, что в школе уменьшено количество часов, отпущенных на изучение литературы, – у меня возникает ощущение, что кто-то очень хочет вновь превратить народ в стадо…»

«Свобода для раба – это возможность топать ножкой и грозно покрикивать на тех, кто прежде унижал его. Наше российское извечное понимание свободы как возможности понукать окружающими, унижать их, компенсируя этим комплекс собственной неполноценности».

«Читали “Обрыв” Гончарова?! Знаю, в школе “проходили”. Но голову на отсечение даю: почти никто не читал. Так же, как “Евгения Онегина”, “Обломова”, “Мертвые души…” и многое другое… Так вот. Прочтите внимательно “Обрыв” Гончарова. Оторвите свои взоры от мобильников, телевизоров, компьютеров и возьмите этот роман. В нем есть глава, где описывается сон бабушки, вещий сон, в котором ей грезится, что станет с Россией, если ею завладеют такие люди, как Марк Волохов. Прочтите и сравните с сегодняшней нашей деревней. Сколько злобы и черной ненависти потребовалось, чтоб испоганить могилы, разрушить церкви, вырубить леса, уничтожить рачительных хозяев-“кулаков”, споить до скотского состояния оставшихся в живых, заставить их плюнуть на прошлое и махнуть рукой на будущее!»

«Нынешнее телевидение – это либо, в лучшем случае, – шоу с деньгами, либо намеренно растлевающие душу зрителя зрелища. Я задаю себе вопрос: это что – политика целенаправленного превращения народа в тупую толпу, орущую “хлеба и зрелищ!”?!