Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский

Был он в январе у профессора-невропатолога, затем у одного известного кардиолога и у своего постоянного врача-терапевта. Делали ему всяческие исследования, анализы, просвечивания, рентгены. Снимки показывают в третий раз, что инфаркт сердца все-таки был 3 марта пр<ошлого> г<ода> в Москве. Кроме того, они считают, что сердечная болезнь началась у него еще в Иркутске в апреле <19>44 года. Так вот, если б иркутские врачи не ошиблись тогда, лучше б разобрались в его заболевании и тогда же (т. е. 2 года тому назад) начали его лечить не от нервов, а от сердца, то тогда бы и до инфаркта дело не дошло. А сейчас, поскольку инфаркт уже имел место, что же можно сделать?

Ситуация осложнялась тем, что квартира на Герцена, 14 находилась на высоком четвертом этаже; каждый подъем по лестнице давался М. К. тяжело и даже мучительно. Утомительны становились для него и любые передвижения по городу – Л. В., стараясь по возможности помогать М. К., брала на себя все житейские заботы. Необходимость обменять жилье, причем как можно скорее, становилась первоочередной и насущной проблемой. И уже в конце 1945 г. Л. В. начинает усиленно искать подходящий вариант – квартиру не выше второго этажа, желательно отдельную.

Врачи наложили на М. К. и другие жесткие ограничения. В том же письме к М. К. Крельштейн от 30 марта 1946 г. Л. В. рассказывала:

Категорически ему запретили большие публичные выступления. В связи с этим запрещением он отказался от поездки в Москву, где он должен был прочесть лекцию в ЦК Комсомола. Лекция уже была анонсирована на 17 марта 1946 г., и он очень хотел поехать, т<ак> к<ак> ему было очень интересно там выступать, да и материальные условия все были блестящие (отдельный номер в гостинице, машина, очень высокая оплата лекции и проч.), и все же по размышлении зрелом он отказался от этого выступления, чему я была крайне рада. <…> …Ему надо всячески экономить силы.

Однако М. К. не умел беречь себя. Ему было необходимо действие: встречи с людьми, заседания, дискуссии… И, конечно, работа за письменным столом. Продолжая жить, как и всегда, «на износ», он пытался до отказа заполнить свои рабочие часы и даже досуги.

7 января 1946 г. в квартире на улице Герцена был устроен прием: М. К. и Л. В. пригласили к себе сотрудников Сектора фольклора. «Так как это был сочельник, – рассказывает Л. В. в том же письме Магдалине Константиновне, – то фольклористки смастерили большую звезду, одна из них надела платочек на голову и принялась по-настоящему петь и колядовать».

А через месяц приехала Вера Юрьевна, выступившая с докладом в секторе. Как и ранее, М. К. придавал большое значение общению фольклористов Москвы и Ленинграда. Кроме того, в январе 1946 г. возобновляются отношения ленинградских фольклористов с Петрозаводском. Бывший Карельский научно-исследовательский институт культуры (с 1940 г. Карело-Финский научно-исследовательский институт культуры) реорганизуется в рамках новой структуры (Карельский филиал научно-исследовательской базы АН СССР) и получает название: Институт истории, языка и литературы (ныне – Институт языка и литературы Карельского научного центра РАН). 25 января 1946 г. состоялось юбилейное – в связи с 15-летием института – заседание ученого совета, на которое был приглашен и М. К. (73–16; 1; телеграмма Н. Ф. Шитова, директора института). Но М. К., по-видимому, воздержался от поездки.

Фольклорной секцией петрозаводского института руководил тогда В. Г. Базанов, успешно проявивший себя в годы войны как собиратель, исследователь и популяризатор северного фольклора. По его инициативе и при ближайшем участии А. М. Астаховой разрабатывается план новой научно-популярной серии «Библиотека русского фольклора». 25 июля 1946 г. М. К. рассказывал Крупянской:

В Карело-Финском издательстве скопилась куча книг по фольклору – не знаю, как-то всю эту уйму выпустят в свет: диссертация Ан<ны> Мих<айловны>[51]; диссертация Володи Ч<ичерова>[52]; книга о причитаниях Базанова[53]; Шахматовский сборник[54], тексты Ивана Герасимовича Рябинина[55], очерк карело-финского фольклора, составленный Базановым[56], серия «Избранных сборников»: причитания, песни, былины, ист<орические> песни, сказки и т. д. Словом, целая Академия Наук!

Этот список неполон. Отсутствует, например, издание «Русские сказки Карелии» (1947), выполненное самим М. К. (подготовка текста, вступительная статья и комментарии)[57]. Тем не менее это был масштабный проект, и бо́льшая его часть успешно реализуется в 1946–1948 гг. в рамках серии «Библиотека русского фольклора Карелии».

М. К. имел прямое отношение к двум книгам, выполненным А. М. Астаховой: «Фольклорные записи А. А. Шахматова в Прионежье» и «Русский былинный эпос на Севере». Для первой из них, которую он, очевидно, и предложил к изданию, М. К. написал предисловие, а в другой (книга представляет собой кандидатскую диссертацию Астаховой) выступил как редактор. Кроме того, им была написана (видимо, в конце 1946 г.) внутренняя рецензия на книгу «Сказитель Ф. А. Конашков», подготовленную к изданию А. М. Линевским (Петрозаводск, 1948)[58].

27 мая 1946 г. в московском Доме народного творчества им. Н. К. Крупской открылась конференция по украинскому и белорусскому фольклору. Посетивший ее в тот день И. Н. Розанов отметил в своем дневнике: «Неожиданная встреча: Азадовский из Ленинграда. Много народу»[59].

А в июне М. К. оказался (уже в третий раз!) в числе кандидатов в члены-корреспонденты – его выдвинул Ученый совет Ленинградского университета. Одновременно с ним в этом списке значились М. П. Алексеев, В. А. Десницкий, Б. В. Томашевский, Б. М. Эйхенбаум и лингвист В. В. Виноградов[60], а в списке предложенных в академики – Н. К. Пиксанов, И. И. Толстой и В. Ф. Шишмарев.

В те дни, когда было объявлено о выдвижении в членкоры, ленинградские филологи чествовали М. П. Алексеева – в связи с 50-летием со дня рождения и 30-летием научной деятельности. Торжественное заседание на филфаке открыл ректор А. А. Вознесенский, затем представитель Василеостровского райсовета вручил юбиляру медаль «За оборону Ленинграда»; выступали также академики И. Ю. Крачковский и В. М. Алексеев. Оглашено было несколько сотен телеграмм. А вечером в Доме ученых на набережной состоялся торжественный банкет, «прошедший в исключительно дружественной обстановке»[61].

Результаты выборов станут известны глубокой осенью. Избранными (в академики) оказались И. И. Толстой, В. Ф. Шишмарев и В. В. Виноградов (минуя ступень члена-корреспондента); в члены-корреспонденты прошел – из ленинградцев – один М. П. Алексеев[62]. Что касается М. К., то обстоятельства его неудачи