Избранные труды. Том II - Олимпиад Соломонович Иоффе

ибо, предъявляя такой иск, собственник требует восстановления владения данной вещью, а не передачи ему такого же количества однородных вещей. Замена по судебному решению спорного имущества равноценными вещами, точно так же как и денежная компенсация его стоимости, выходила бы за рамки виндикационного требования и представляла бы собою возмещение причиненного вреда. Поэтому, например, Верховный суд признал неправильным и отменил судебное решение, которым вместо изъятия у ответчика и передачи истцу принадлежавшей ему лошади была присуждена в пользу истца стоимость последней[358].

Рассматривая вопрос о материальном объекте виндикационного требования, Б. Б. Черепахин пишет: «Нет никаких оснований для недопущения виндикации родовых вещей, точнее, вещей, определяемых родовыми признаками. Необходимо только, чтобы спорная вещь могла быть так или иначе индивидуализирована и идентифицирована. Так, например, может быть виндицирован мешок картофеля, вагон зерна и т. п., поскольку можно доказать тождество вещей, находящихся у ответчика, с вещами, утраченными собственником»[359]. Автор исходит в этом рассуждении из предположения об абсолютном различии между индивидуальными и родовыми вещами. С его точки зрения, картофель или зерно всегда носят родовой характер, хотя бы они и подверглись той или иной индивидуализации. Поэтому он и говорит о возможности виндикации родовых вещей при условии, что они будут соответствующим способом индивидуализированы. Но признание вещи родовой или индивидуальной зависит не от ее абсолютных качеств, а от конкретных условий гражданского оборота. Понятие «индивидуализированная родовая вещь» внутренне противоречиво, ибо вещь перестает быть родовой для отношений, в которых она подверглась индивидуализации. Поскольку же Б. Б. Черепахин допускает виндикацию только индивидуализированных вещей родового характера, то по сути дела и он рассматривает индивидуально-определенные вещи как единственно возможный объект виндикационного иска.

Удовлетворение виндикационного требования зависит прежде всего от вопроса о добросовестности приобретателя.

Для признания приобретателя недобросовестным необходимо, чтобы, приобретая имущество от неуправомоченного отчуждателя, он действовал умышленно или неосторожно. При этом не всякая неосторожность достаточна для того, чтобы приобретателя можно было упрекнуть в недобросовестности. Только грубая неосторожность может служить основанием для такого упрека. Если же толковать закон в том смысле, что приобретатель должен нести ответственность также и за простую неосторожность, т. е. за самую минимальную допущенную им неосмотрительность, как полагают некоторые авторы[360], то «мы потребуем от приобретателя постоянной настороженности и подозрительности по отношению к продавцу, а мы этого требовать не можем, так как наш социалистический гражданский оборот в принципе и по общему правилу является добросовестным оборотом»[361]. По тем же соображениям следует исходить из презумпции добросовестности, т. е. считать, что каждый приобретатель является добросовестным, пока положительно не будет доказано противное.

В случае добросовестности приобретателя, если имущество приобретено возмездно, возможность удовлетворения виндикационного иска зависит от способа выбытия вещи из обладания собственника. Но вещь может из обладания собственника выбыть по его воле (ввиду сдачи ее по договору на хранение, внаем и т. п.), а из обладания законного владельца – помимо его воли (вследствие утери или похищения). Если бы при таких условиях, когда за владельцем признается право на виндикацию, собственнику такая же возможность не предоставлялась, это означало бы, что лицо, правомерно владеющее чужой вещью, получало бы со стороны закона более сильную защиту, чем ее собственник. Во избежание такого вывода ст. 152 ГК устанавливает, что право на виндикацию предоставляется собственнику независимо от того, находилась ли вещь в момент хищения, утери или иного выбытия помимо воли обладателя у ее собственника или законного владельца.

Помимо спора о самой вещи, при рассмотрении дел по виндикационным искам судам иногда приходится решать вопрос о судьбе доходов, извлеченных из вещи за период незаконного владения ею, и о компенсации расходов, произведенных на ее содержание незаконным владельцем.

Статья 155 ГК устанавливает, что недобросовестный владелец обязан возвратить собственнику как самую вещь, так и доходы, которые он извлек или должен был извлечь за все время владения. В свою очередь недобросовестный владелец вправе требовать от собственника компенсации необходимых затрат на содержание имущества, произведенных за тот же период. На первый взгляд последнее правило может показаться несправедливым, так как оно предполагает выплату компенсации владельцу, являющемуся недобросовестным и потому, казалось бы, не заслуживающему права на такую компенсацию. В действительности, однако, правило это разумно и обоснованно, так как оно стимулирует владельца к содержанию имущества в сохранности, что в полной мере отвечает интересам собственника спорного имущества.

Добросовестный владелец в тех случаях, когда вещь по закону может быть у него истребована, ограничивается только возвратом самой вещи, но не извлеченных из нее доходов. Однако и он не вправе требовать от собственника компенсации расходов, произведенных им на содержание вещи за тот же период. Решая вопрос таким образом, ст. 155 ГК исходит из предположения, что доходы обычно покрывают расходы, и потому тот, кто не обязывается к возврату доходов, не может требовать компенсации расходов. Изъятие из этого общего правила установлено лишь для того промежутка времени, течение которого начинается с момента, когда добросовестный владелец узнал или должен был узнать о неправомерности осуществляемого им владения (например, с момента вручения ему повестки по иску собственника о возврате имущества). Все доходы, которые добросовестный владелец извлек или должен был извлечь, начиная с этого времени, возвращаются собственнику, который в свою очередь обязан компенсировать владельцу необходимые затраты на содержание имущества, произведенные им с того же момента.

Применение правил о возмещении доходов и расходов, особенно в той их части, которая касается добросовестных владельцев, вызывает иногда на практике затруднения. Одной из иллюстраций к этому могло бы служить дело, рассмотренное Ленинградским областным арбитражем[362]. Госпредприятие приобрело жилой дом у граждан, которые, как выяснилось впоследствии, не имели права собственности на проданный дом, так как после смерти его бывшего собственника дом должен был перейти в собственность государства. Иск исполкома местного Совета об изъятии дома у предприятия, купившего его, был удовлетворен. Но вслед за этим возник вопрос о возмещении ответчику затрат, произведенных им на капитальный ремонт дома. По правилам ч. II ст. 155 ГК такой вопрос нужно решать следующим образом. Если произведенные добросовестным приобретателем улучшения отделимы, т. е. могут быть отделены без повреждения вещи, он вправе изъять их и оставить за собой. При неотделимости улучшений они переходят к собственнику, который обязан возместить добросовестному приобретателю произведенные на улучшение затраты, но не свыше размера увеличения стоимости вещи.

Изложенные положения о виндикационном иске применяются в тех случаях, когда в качестве субъекта искового требования выступает гражданин. В целях обеспечения повышенной охраны социалистической собственности эти правила подвергаются существенным изменениям по отношению к виндикационным искам, предъявляемым государственными предприятиями и учреждениями, кооперативно-колхозными и общественными организациями (ст. 153 ГК). Сущность названных изменений сводится к следующему.

Неограниченная виндикационная защита социалистической собственности. По общему правилу, виндикационные иски не подлежат удовлетворению, если ответчиком по иску является добросовестный приобретатель и если спорное имущество не выбыло из обладания собственника помимо его воли. Напротив, государственные и иные социалистические организации вправе истребовать их незаконно отчужденное имущество у любого приобретателя – как недобросовестного, так и добросовестного, независимо от способов выбытия имущества из обладания истца, т. е. даже и при том условии, что имущество, перешедшее к добросовестному владельцу, ранее находилось у лица, которому оно было вверено самой государственной или иной социалистической организацией.

Такое существенное расширение виндикационной защиты социалистической собственности носит наименование неограниченной виндикации. Для государственной собственности в отличие от других форм социалистической собственности неограниченность виндикационной защиты усиливается еще и благодаря тому, что иски госорганов об истребовании их имущества из незаконного владения колхозов и иных кооперативных и общественных организаций или граждан не подчиняются действию норм об исковой давности (ст. 90 ГК) и подлежат удовлетворению, сколько бы ни прошло времени с момента нарушения права государственной собственности.

Однако споры по виндикационным искам могут возникнуть не только между госорганами, с одной стороны, и кооперативно-колхозными и общественными организациями или гражданами – с другой, но также и в отношениях между самими госорганами. Подобные случаи в практике встречаются. Так, по соглашению между Лендормостом и одним из ленинградских заводов последний обязался в счет оплаты работ по асфальтированию территории завода осуществить ремонт принадлежащих Лендормосту трех котлов. Лендормост завез на территорию завода котлы без специальных пропусков одновременно с доставкой своих машин и оборудования для выполнения работ по асфальтированию. Впоследствии завод, оплатив произведенные Лендормостом работы деньгами, отказался не только от ремонта котлов, но и от их возвращения, утверждая, что котлы Лендормосту не принадлежат, так как у него отсутствуют документы, подтверждающие сдачу котлов заводу. В связи с этим и был предъявлен в Ленинградском областном арбитраже иск об истребовании из незаконного владения завода трех