"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Перл сокрушенно покачал головой и прислонился к дверному косяку.

— Черт побери, — прошептал он. — Это я виноват. Не надо было вам всего этого делать. Я бы и сам как‑нибудь выкрутился. Я уже не впервые попадаю в такие ситуации. Вы не должны были рисковать собой. Я представляю, какое теперь наказание ожидает эту бедную девочку. Она и так почти не разговаривает, а теперь, после такого потрясения наверняка замкнется в себе.

Но Келли отрицательно мотнула головой.

— Нет, Перл, ты плохо знаешь Элис. Она выкрутится, она обязательно выкрутится. На самом деле она очень хороший и верный товарищ. Ты не обращай внимание на то, что она такая испуганная и хрупкая с виду. Она нас не подведет. И доктор Роулингс ничего не сможет сделать.

Перл прикрыл глаза рукой и громко простонал.

— Что с тобой? Что? — обеспокоенно спросила Келли, заглядывая ему в лицо. — Тебе плохо? Ты не потеряешь сознание? Что они тебе дали?

Он убрал руку и с трудом открыл плотно сжатые веки.

— Келли, ты не должна беспокоиться за меня. Это обыкновенный наркотик. Со мной скоро все будет в порядке. Сейчас ты должна подумать о себе. Ты просто изумительная девушка.

Он сделал попытку улыбнуться, однако это ему удалось не слишком хорошо. Келли внезапно приложила палец к губам, услышав за дверью громкие шаги. Возле беглецов по коридору прошли несколько санитаров. Они шумно переговаривались между собой, выражая свое недоумение по поводу того, что эти беглецы словно сквозь землю провалились. Когда шум за дверью утих, Келли тяжело вздохнула.

— Мне так страшно, Перл, — едва слышно промолвила она. — Если бы ты знал, как я боюсь этого доктора Роулингса.

Перл покачал головой.

— Если бы не ты, Келли, то через пару минут я бы уже остался без мозгов. Только тебе я обязан своим спасением.

Он взял ее руку в свою ладонь и проникновенно прошептал:

— Спасибо. Огромное тебе спасибо.

Джулия наклонилась над столом, за которым сидел окружной прокурор, и с ядовитой улыбкой на устах сказала:

— А ты действительно штучка. Ты знаешь об этом?

Тиммонс вяло отмахнулся.

— Джулия, прекрати. Лучше подумай о себе. Тебе сейчас предстоит много трудной и кропотливой работы. Лучше приготовься к ней как следует.

Но она не отставала от него.

— А ты, наверное, ждешь, что я сдамся, — ехидно сказала Джулия. — Думаешь, что я так же, как и все остальные, покорюсь тебе. Тебе бы, наверняка, хотелось бы увидеть, как я униженно прошу тебя о пощаде.

Тиммонс скривился.

— Ну, что ты такое болтаешь… Я уже не раз в жизни встречал похожих на тебя женщин.

Джулия притворно удивилась.

— Неужели?!! И, наверняка, все они бросались тебе в ноги, умоляя о великодушии и снисхождении. Или нет… Они, как разозленные тигрицы, бросались на дверь и скребли ее когтями…

Тиммонс весело вскинул голову.

— Вот–вот. Именно так. У тебя богатая фантазия, Джулия. Это поможет в твоей деятельности государственного защитника.

Джулия состроила брезгливую мину.

— И не подумаю.

Тиммонс, демонстрируя правила весьма приличного тона, откинулся назад на спинку стула и взгромоздил ноги на угол стола.

— Ну, так что же мешает тебе, Джулия, работать в ведомстве окружного прокурора? Неужели тебе не нравится атмосфера здесь? Или ты не хочешь выступать на стороне общества?

Джулия смерила его презрительным взглядом.

— Я не хочу принимать подобного предложения от такого слизняка, как ты. Мне это просто противно. Даже если бы ты остался последним мужчиной на Земле, я бы умерла от воздержания…

Тиммонс от удовольствия даже потер руки.

— Джулия, ты прекрасно угадала мои намерения. Что же, давай перейдем к непристойностям, меня это так заводит.

Обмен ударами продолжался.

— Такие люди, как ты, Тиммонс, вызывают во мне глубокую ненависть по отношению к адвокатам, — выпалила Джулия. — Именно ты олицетворяешь самую худшую и отвратительную их часть!

Тиммонс изобразил на лице показное любопытство.

— Вот как? Это похоже на исповедь. Джулия, неужели ты хочешь рассказать мне все свои тайны?

С широкой улыбкой на лице Джулия поинтересовалась:

— А тебе, наверное, хотелось бы узнать все, что у меня на душе, проникнуть во все самые отдаленные ее уголки?

Тиммонс уверенно кивнул.

— Ага, ты себе не представляешь, до чего любопытно проникнуть в душу адвоката!

— Что ж, если ты хочешь, я могу рассказать тебе самую большую свою тайну… — заговорщицки понизив голос, сказала Джулия. — Только поклянись, что никому об этом не расскажешь. Клянешься?

Окружной прокурор торжественно приложил руку к груди.

— Клянусь. Клянусь своей мамочкой, что никогда не выдам страшную тайну адвоката Джулии Уэйнрайт.

Она рассмеялась.

— Ну, так вот, самое мое большое желание состоит в том, чтобы все вокруг сгорело дотла, к чертовой матери! — не стесняясь в выражениях, воскликнула Джулия. — И чтобы мы все остались без работы!..

Тиммонс непонимающе переспросил:

— Кто это «мы»?

Джулия укоризненно покачала головой.

— Ай, ай, ай… Как у нас трудно с догадливостью! Ты же сам только что сказал об адвокатах. Вот и я тебе говорю о том, что мечтаю, чтобы адвокаты в этой стране остались без работы.

Тиммонс почесал подбородок.

— Хм… Ну, и что бы было в результате?

Джулия едко улыбнулась.

— В результате… ты бы пошел по миру с протянутой рукой! Думаю, что это было бы весьма забавное зрелище.

Окружной прокурор откинул голову и, внимательно посмотрев на Джулию, кисло сказал:

— Ты, что, думаешь, что ты мне нравишься?

Не скрывая своего отвращения, Джулия воскликнула:

— Отнюдь нет! Как я могу сметь надеяться на такое? А вот что нравится тебе, я вижу, вижу насквозь! Ты же загнал меня в угол. Вот что тебе по–настоящему нравится! Не правда ли?

Тиммонс почувствовал, что словесную перепалку на таком уровне он проигрывает. Красноречие Джулии ничуть не уступало его собственному красноречию. А поскольку она была разгневана и возбуждена, то незачем было даже пробовать тягаться с ней.

Каждое слово в устах умной и проницательной женщины, находящейся к тому же в таком взвинченном состоянии — это смертоносный снаряд, увернуться от которого у окружного прокурора не было ни сил, ни возможности.

Несмотря на его хитрость и изворотливость, его способности были все‑таки ограничены.