"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Джулия недовольно поморщилась.

— Одну минуточку, — сказала она. — Джина, я бы порекомендовала тебе умерить пока что свои восторги.

Миссис Кэпвелл недоуменно посмотрела на своего адвоката.

— А в чем дело? Или ты отказываешься защищать меня?

Джулия решительно направилась к столу, возле которого стоял окружной прокурор. Он вертел в руках пакет с печеньем от миссис Кэпвелл. Точнее, упаковку от печенья, поскольку содержимое пакета уже перекочевало в другой мешок, и было снабжено пластиковой биркой. Судебный исполнитель Слейтер сейчас был занят тем, что относил эти важные вещественные доказательства судебным экспертам. Джулия осторожно двумя пальцами взяла упаковку, на которой было изображено радостно улыбающееся лицо владелицы пекарни, и брезгливо понюхала его. Джина недоуменно отступила в сторону.

— Что все это означает?

Джулия с отвращением вернула пакет окружному прокурору и с милой улыбкой сообщила:

— Поначалу я должна ознакомиться со всей информацией, касающейся этого дела. Нужно почитать твои показания. Я так думаю, что ты наверняка где‑то наврала. Если это так, то мне будет очень трудно тебя защищать.

Джима возмущенно вскинула руки.

— Да ты что, Джулия! Ты пытаешься издеваться надо мной, что ли? Я сказала чистую правду и всегда говорю чистую правду, сколь бы дорогой она для меня пи была.

Джулия скептически улыбнулась.

— То, что ты только что сказала, весьма мало похоже на правду, — констатировала она. — Ты бы лучше подумала о своей пекарне и о том, что ты там лепишь и из каких продуктов.

Окружной прокурор укоризненно покачал головой.

— Джулия, что ты говоришь? Мы должны всецело заботиться о малом бизнесе. Именно он является основой экономики в Соединенных Штатах. Что б мы делали, если б не такие предприимчивые люди, как Джина Кэпвелл? Нельзя также забывать, что именно на их благополучии держится порядок, стабильность и процветание. Средний класс — вот опора нашего общества, — с пафосом заключил он.

Джина благодарно взглянула на окружного прокурора.

— Да, да, он говорит чистую правду.

Тиммонс вдохновенно продолжил:

— Джулия, где же твой праведный гнев по поводу несправедливых обвинений, обрушившихся на маленького, ни в чем не виновного человека, по поводу справедливости, которая должна торжествовать всегда и везде? Я думал, что ты, как адвокат, должна выступать на стороне побитой собаки.

Это сравнение несколько покоробило Джину, но в собственных интересах она решила промолчать. Что касается Джулии, то она мрачно усмехнулась и махнула рукой.

— Кейт, давай оставим в покое бедных животных.

Но Тиммонс все еще не унимался. Он решил до конца продемонстрировать перед Джиной свое служебное рвение, что, впрочем, совершенно противоречило его служебным обязанностям, как государственного обвинителя.

— Кстати говоря, Джулия, своим адвокатским красноречием ты можешь исправить тяжелое положение одинокой женщины, которая вынуждена самостоятельно пробиваться в этой жизни.

— Одинокой, работающей женщины! Матери–одиночки! — с жаром добавила Джина, размахивая руками. — Точно, окружной прокурор прав, я уже об этом думала. Джулия, вы же с Крузом друзья, уговори его взять со мной в суд Брэндона. Ты представляешь, как это подействует на присяжных и судью? Они должны совершенно четко понять, что я невинная жертва, ставшая таковой лишь по воле случая. Сердца у них сразу же смягчатся, и они вынесут мне оправдательный приговор. Представляешь, как здорово? Мы обязательно должны сделать это.

Джулия едва не рассмеялась.

— Да, представляю себе, — иронически сказала она. — Материнство и яблочный пирог против Соединенных Штатов. О, извините, против Министерства здравоохранения. Это не совсем одно и то же. Интересно, что же перевесит на чаше весов правосудия? Хотя, впрочем, ответ и без того очевиден. Джина, может быть, ты успела еще что‑нибудь придумать? Я вижу, в предприимчивости тебе не откажешь. Ты не зря занимаешься малым бизнесом. Ну, давай, выкладывай, я ведь твой защитник, я должна знать все, что у тебя на уме.

Джина изобразила саму скромность.

— Я решила всецело отдаться на милость семьи, — потупив глазки, сказала она. — Что он может мне сделать? Особенно если учесть, что все мои деньги сейчас находятся в руках у кого‑то другого. Он должен принять во внимание, что моих собственных сбережений едва ли хватит на покупку одного костюма. Я ведь сугубо деловая женщина и, в сущности, не владею никакими свободными средствами.

Джулия ядовито улыбнулась.

— Я думаю, что нам стоит сейчас оставить вопрос о денежном ущербе.

Джина пожала плечами.

— Я не понимаю, почему. Ведь для меня это самое главное. Если я не смогу рассчитаться по искам, предъявленным в суд на мое имя, то меня попытаются засудить и посадить в тюрьму. Самое главное для нас с тобой — добиться снижения или полной отмены денежной компенсации.

Джулия не без удовольствия отрицательно покачала головой.

— Нет, дорогая Джина, вопросы денежной компенсации не входят в круг дел, на которых я специализируюсь.

Джина непонимающе смотрела на нее.

— Как, а разве юристу не все равно, какими делами заниматься?

У Джулии был такой победоносный вид, словно она уже присутствовала на процессе, который вынес обвинительный приговор Джине Кэпвелл.

— Возможно, некоторым юристам и все равно, какими делами заниматься, но у меня узкая специализация. Я работаю только с уголовными делами.

Джина оцепенело посмотрела на Джулию, а затем перевела полный недоумения взгляд на окружного прокурора.

— Кейт, — вопросительно протянула она, — что все это означает?

Тиммонс постарался замять этот неприятный разговор.

— Я думаю, что Джулия поможет тебе с бумагами о банкротстве, — поспешно сказал он. — Ведь так, Джулия, дорогая?

Эти слова доставили Джулии такое неудовольствие, что она резко обернулась и пронзила окружного прокурора полным ненависти и презрения взглядом. Это, впрочем, ничуть не смутило Тиммонса, который едва удержался от желания удовлетворенно потереть руки. Пряча улыбку, он опустил голову и сделал вид, что занят разглядыванием каких‑то бумаг на столе Слейтера.

— Ладно, — медленно проговорила Джулия, — мы поговорим о всех тонкостях этого дела попозже, если ты не возражаешь. А сейчас мне хотелось бы перемолвиться с Кейтом несколькими словами. Но наедине, если ты не возражаешь.

Джина безразлично пожала плечами.

— Ну, конечно. Можете разговаривать о чем угодно и сколько угодно. Меня сейчас интересует только один вопрос — мой процесс будут показывать по телевидению?

Тиммонс шумно вздохнул.

— А как бы ты хотела, Джина? Тебе сейчас очень нужна публичная огласка?