Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

(851 г.) написал рассказ о путешествии Сулеймана; этот древнейший арабский рассказ о Китае на 425 лет раньше «Путешествий Марко Поло». В том же веке Ибн Хордадхбех написал описание Индии, Цейлона, Ост-Индии и Китая, по-видимому, на основе непосредственного наблюдения; Ибн Хаукаль описал Индию и Африку. Ахмад аль-Якуби из Армении и Хурасана в 891 году написал «Книгу стран», в которой достоверно описал исламские провинции и города, а также многие иностранные государства. Мухаммад аль-Мукаддаси посетил все земли ислама, кроме Испании, пережил бесчисленные превратности и в 985 году написал «Описание мусульманской империи» — величайший труд арабской географии до «Индии» аль-Бируни.

Абу аль-Райхан Мухаммад ибн Ахмад аль-Бируни (973-1048) — это мусульманский ученый в его лучшем проявлении. Философ, историк, путешественник, географ, лингвист, математик, астроном, поэт и физик — и во всех этих областях он проделал большую и оригинальную работу — он был по меньшей мере Лейбницем,25 почти Леонардо, ислама. Родившись как аль-Хорезми вблизи современной Хивы, он вновь обозначил лидерство Закаспийского региона в этом кульминационном веке средневековой науки. Князья Хорезма и Табаристана, признав его таланты, предоставили ему место при своих дворах. Услышав о множестве поэтов и философов в Хорезме, Махмуд Газнийский попросил его князя прислать ему аль-Бируни, Ибн Сину и других ученых; князь счел себя обязанным выполнить просьбу (1018 г.), и аль-Бируни отправился жить в почете и ученом мире с воинственным насильником Индии. Возможно, именно в поезде Махмуда аль-Бируни попал в Индию; во всяком случае, он пробыл там несколько лет, изучил язык и древности страны. Вернувшись ко двору Махмуда, он стал любимцем этого неисчислимого деспота. Один посетитель из Северной Азии оскорбил царя, рассказав о некой местности, которую он якобы видел, где в течение многих месяцев солнце никогда не заходило; Махмуд уже собирался заключить его в тюрьму за шутки с царской властью, когда аль-Бируни объяснил это явление к удовлетворению царя и большому облегчению посетителя.26 Сын Махмуда Масуд, сам ученый-любитель, осыпал аль-Бируни подарками и деньгами, который часто возвращал их в казну, поскольку они намного превышали его потребности.

Его первой крупной работой (ок. 1000 г.) стал высокотехничный трактат «Вести о прошлом» (Athar-ul-Baqiya), посвященный календарям и религиозным праздникам персов, сирийцев, греков, иудеев, христиан, сабеян, зороастрийцев и арабов. Это необычайно беспристрастное исследование, начисто лишенное религиозной вражды. Как мусульманин аль-Бируни склонялся к секте шиитов, с ненавязчивой тенденцией к агностицизму. Однако он сохранил определенный персидский патриотизм и осуждал арабов за разрушение высокой цивилизации сасанидского режима.27 В остальном его позиция была позицией объективного ученого, усердного в исследованиях, критичного в изучении традиций и текстов (включая Евангелия), точного и добросовестного в изложении, часто признающего свое невежество и обещающего продолжать свои поиски до тех пор, пока не выяснится истина. В предисловии к «Вестиям» он писал, подобно Фрэнсису Бэкону: «Мы должны очистить свой разум… от всех причин, которые ослепляют людей к истине, от старых обычаев, партийного духа, личного соперничества или страсти, стремления к влиянию». Пока его хозяин опустошал Индию, аль-Бируни провел много лет, изучая ее народы, языки, верования, культуры и касты. В 1030 году он опубликовал свой шедевр — «Историю Индии» (Тарих аль-Хинд). В самом начале он провел резкое различие между слухами и сообщениями очевидцев, а также классифицировал разновидности «лжецов», которые писали историю.28 Он уделил мало места политической истории Индии, но сорок две главы посвятил индуистской астрономии и одиннадцать — индуистской религии. Он был очарован «Бхагавад-гитой». Он видел сходство между мистицизмом веданты, суфиев, неопифагорейцев и неоплатоников; он сравнивал отрывки из индийских мыслителей с аналогичными отрывками из греческих философов и отдавал предпочтение грекам. «Индия, — писал он, — не произвела на свет ни одного Сократа; ни один логический метод не изгнал фантазию из науки».29 Тем не менее он перевел на арабский несколько санскритских научных трудов и, словно в уплату долга, перевел на санскрит «Элементы» Евклида и «Альмагест» Птолемея.

Его интерес распространялся почти на все науки. Он дал лучшее средневековое изложение индусских цифр. Он написал трактаты об астролябии, планисфере, армиллярной сфере и составил астрономические таблицы для султана Масуда. Он считал само собой разумеющимся, что Земля круглая, отмечал «притяжение всех вещей к центру Земли» и замечал, что астрономические данные можно объяснить как с помощью гипотезы о том, что Земля ежедневно вращается вокруг своей оси и ежегодно вокруг Солнца, так и с помощью обратной гипотезы.30 Он рассуждал о том, что долина Инда когда-то была дном моря.31 Он составил обширный лапидарий, описав большое количество камней и металлов с точки зрения природы, торговли и медицины. Он определил удельный вес восемнадцати драгоценных камней и сформулировал принцип, согласно которому удельный вес предмета соответствует объему вытесненной им воды.32 Он нашел способ вычисления без трудоемких сложений результата многократного удвоения числа, как в индуистской истории о квадратах шахматной доски и песчинках. Он внес вклад в геометрию решением теорем, которые впоследствии стали носить его имя. Он составил энциклопедию по астрономии, трактат по географии, а также «Очерк астрономии, астрологии и математики». Он объяснил действие природных источников и артезианских колодцев гидростатическим принципом сообщающихся сосудов.33 Он написал истории правления Махмуда, Субуктигина и Хорезма. Восточные историки называют его «шейхом» — как бы в значении «повелитель знающих». Его многогранная деятельность в одном поколении с Ибн Синой, Ибн аль-Хайтамом и Фирдоуси знаменует собой рубеж десятого и одиннадцатого веков как зенит исламской культуры и кульминацию средневековой мысли.34

Химия как наука была почти создана мусульманами; ведь в этой области, где греки (насколько мы знаем) ограничивались промышленным опытом и смутными гипотезами, сарацины ввели точные наблюдения, контролируемые эксперименты и тщательные записи. Они изобрели и назвали алембик (аль-анбик), провели химический анализ бесчисленных веществ, составили лапидарии, различали щелочи и кислоты, исследовали их сродство, изучили и изготовили сотни лекарств.* Алхимия, которую мусульмане унаследовали от Египта, внесла вклад в химию тысячей случайных открытий, и своим методом, который был самым научным из всех средневековых операций. Практически все мусульманские ученые верили, что все металлы в конечном итоге относятся к одному виду и поэтому могут быть трансмутированы один в другой. Целью алхимиков было превращение «неблагородных» металлов, таких как железо, медь, свинец или олово, в серебро или золото; «философский камень» был веществом — его искали, но так и не нашли, — которое при правильной обработке могло осуществить эту трансмутацию. Кровь, волосы, экскременты и другие материалы обрабатывались различными реагентами, подвергались прокаливанию, возгонке, воздействию солнечного света и огня, чтобы узнать, содержат ли