Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

Но – уже не верим. А напрасно.

«Такая короткая долгая жизнь», или Людовик Восьмой Лев

Рассказывая о детстве и юности следующего за Филиппом Вторым короля, нам так или иначе придется снова возвращаться назад, в годы правления его отца, ведь Людовик Восьмой стал королем только в 35 лет. А юность у него была поистине славной! Ничего удивительно, что этому монарху присвоили именование Лев.

Единственный сын королевской четы, оставшийся в трехлетнем возрасте без матери, он с самых ранних лет знал, что является наследником престола, и осознавал свою ответственность. Поэтому принял как должное, когда ему сообщили, что он женится на той, которую выбрали отец и его советники. А выбрали они 12-летнему принцу не кого-нибудь, а Бланку Кастильскую, дочку короля Испании, внучку Алиеноры Аквитанской, родную племянницу короля Англии Иоанна Безземельного. История заключения этого брака описывается по-разному в исторических трудах и в художественной литературе. Например, по версии Э. Чедвик, между Филиппом Вторым и Иоанном была достигнута договоренность о том, что сын Филиппа, маленький Людовик, вступит в брак с одной из «испанских внучек» покойного Генриха Второго Английского и Алиеноры, но с какой именно – не уточнялось, а ведь у Элеоноры Английской, дочери королевы Алиеноры, имелись целых четыре девочки, выбирай любую. Алиенора специально приехала в Испанию, в гости к дочке и зятю, чтобы лично проконтролировать выбор невесты из всего имеющегося арсенала. По другой версии, первоначально в жены Людовику предназначалась Уррака, но Алиенора сочла, что Бланка по характеру и способностям подходит лучше, да и имя у нее более привычное для французов, а вот имя Уррака звучит странно и может вызвать отторжение. По третьей версии, речь с самого начала шла именно о Бланке. Как бы там ни было, бабуля Алиенора самолично привезла 12-летнюю внучку из Испании во Францию, это исторический факт.

Как отреагировал Людовик на знакомство с будущей супругой? Судя по тому, что в уважаемом историческом труде Бланка названа подругой детства Людовика, отношения между подростками сложились вполне дружеские и доверительные. Шекспир, между прочим, описывая первую встречу Бланки и Людовика в пьесе «Король Иоанн», рисует картину взаимной симпатии, вспыхнувшей между детьми прямо на поле военных действий. Конечно, Шекспира крайне мало заботила историческая достоверность, это правда, но ведь он опирался на какие-то источники, чаще всего – на труды Холиншеда, значит, нечто подобное он там вычитал. Насчет поля брани, конечно, чистая выдумка, а вот насчет взаимного расположения – можно поверить.

Здоровье у принца было слабовато, но воинской доблести и талантов – хоть отбавляй. С 17 лет Людовик воевал вместе с отцом, и один, показывал, как принято нынче говорить, хорошие результаты, но Филипп Второй не спешил посвящать сына в рыцари, хотя возраст уже давно позволял. В 1205 году у принца родилась первая дочь, в 1207 году – вторая, то есть дитя превратилось во взрослого мужчину. Да, обе девочки умерли в младенчестве, но на оценку взрослости Людовика это никак не влияет. О том, что Филипп не короновал сына как соправителя, я вообще молчу. До посвящения в рыцари дело дошло только в 1209 году, когда принцу было уже 22 года, хотя по общему правилу мальчики становились рыцарями в 14–16 лет. Правда, король тут же оговорился: никаких турниров и прочих глупостей, жизнь наследника престола священна и не должна подвергаться ненужному риску.

От покойной матери, Изабеллы де Эно, Людовику досталось в наследство графство Артуа, но даже здесь король Филипп старался связать сыну руки и не допустить самостоятельности: принц числился не графом Артуа, а всего лишь сеньором. В чем-то понять Филиппа, конечно, можно: его правлением были довольны далеко не все, и Людовик вполне мог, сам не желая того, стать знаменем оппозиции и центром, вокруг которого начнут кучковаться протестующие, а там и до бунта недалеко, и до гражданской войны.

В 1213 году у молодого Людовика появился шанс надеть английскую корону. Это была совершенно замечательная история! Иоанн Безземельный поссорился с папой римским, и папа низложил английского короля. Иоанн был официально объявлен безбожником, которого Церковь больше не защищает, а это означало, что его не только можно убить, как обыкновенного бродягу, но даже и удостоиться за это похвалы и всяких плюшек. Возглавляемое королем-безбожником государство в этой связи провозглашается еретическим и становится законной целью крестового похода. Как удобно, правда? Понтифик тут же предложил Филиппу Второму начать военный поход на Англию. Филипп быстро сообразил, что его сыночек женат на внучке Генриха Второго Английского, Иоанн вне закона, Артура Бретонского больше нет, так почему бы не попытаться усадить Людовика на английский престол? А что, если попробовать? Чем черт не шутит, вдруг прокатит. Конечно, права слабоваты, Людовик – не прямой потомок короля Генриха, каким был тот же Артур, а всего лишь муж прямого потомка, внучки, но, с другой стороны, бароны в Англии весьма взбудоражены неправедным поведением Иоанна, им законный король не нравится, да и сомнения в самой легитимности правления до сих пор не улеглись. Ведь не забылись еще разговоры о последней воле умирающего короля Ричарда Львиное Сердце: чье имя он на самом деле назвал? Может, Иоанна, а может, и нет. И исчезновение Артура тоже все помнят. Так что новому королю будут только рады. Тем более папа освободил всех баронов от присяги на верность своему монарху, так что ежели кто Иоанна не любит – его уже ничто, никакие понятия о чести и долге, не удержат от того, чтобы поддержать заморского претендента.

Иоанн Безземельный вовремя подсуетился, узнав о планах Франции, помирился с папой, Англия буквально накануне французского вторжения вернулась под крыло Церкви, и экспедицию отменили. Прошло, однако, не так много времени, всего пара лет, и английские бароны, которым Иоанн смертельно надоел, сами пригласили принца Людовика сесть на престол в их стране. Людовик двинулся в Англию. Кампания шла успешно, французские войска при поддержке мятежных баронов заняли значительную часть Англии, французского принца даже провозгласили в Лондоне королем, хотя и не короновали, но… Иоанн умер. Очень вовремя – для Англии, но совсем не вовремя – для Франции.

И бароны решили, что лучше пусть их страной правит сын Иоанна, девятилетний мальчик, родившийся в Англии, то есть свой, родной, нежели амбициозный взрослый иностранец, от которого непонятно чего ждать. Конечно, Иоанн при жизни был настолько «плох», что даже незнакомый чужеземец