"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Роулингс снисходительно улыбнулся.

— Конечно же, нет. Как раз наоборот, она проявляла всяческую озабоченность о судьбе вашей дочери.

— Благодарю вас! — воскликнула Джина. — Хоть кто‑то здесь по–настоящему оценивает мои заслуги.

В комнату вошла София.

— СиСи, никаких новых сведений о судьбе Келли нет? Ее еще не нашли?

Ченнинг–старший метнул гневный взгляд на Роулингса.

— Судя по тому, что я услышал, ее еще не обнаружили.

София встревоженно взяла его за руку.

— Мне кажется, нам нужно немедленно звонить в полицию. Прошло уже слишком много времени, а ее до сих пор не нашли.

Глава семейства Кэпвеллов еще не успел открыть рот, чтобы ответить, как Джина торопливо воскликнула:

— Нет, нет, даже не думайте. Вы что, с ума сошли? Разве вы не понимаете, что ее сразу же арестуют? Это будет ужасный удар для ее психики.

Ченнинга–старшего охватила бешеная ярость.

— Здесь никого не интересует твое мнение! — заорал он. — Тебя вообще сюда никто не приглашал. Убирайся отсюда! И немедленно! Чтобы через десять секунд и духу твоего в нашем доме не было!

Она обиженно вскинула голову.

— Хорошо, я уйду. Но я непременно позвоню тебе потом, чтобы узнать новости.

СиСи смолчал.

— До свидания, доктор, — многозначительно сказала Джина, проходя мимо Роулингса. — Я думаю, мы еще увидимся.

Роулингс одарил Джину любезным взглядом.

— Всего хорошего.

Когда дверь за ней захлопнулась, Роулингс сказал:

— Я думаю, что вам стоит прислушаться к мнению миссис Кэпвелл. Огласка в нашем деле может только повредить. Не стоит привлекать полицию.

София возмущенно воскликнула:

— Что вы такое говорите, доктор? Моя дочь уже сутки как пропала. До сих пор ее не нашли. По–моему, вы вообще не предпринимаете никаких действий. После этого мы должны молча выслушивать ваши уверения и надеяться неизвестно на что?

Роулингс вымученно улыбнулся.

— Это так. Но мы ведем активные поиски.

СиСи пристально посмотрел на него.

— Доктор, вы отказываетесь от сотрудничества с полицией. Это весьма странно, если не сказать подозрительно.

Но Роулингс, как ни в чем не бывало, ответил:

— Я понимаю ваши отцовские чувства. Вы, конечно, расстроены из‑за пропажи дочери, ваше поведение совершенно естественно. Вы сразу же начинаете винить во всем врачей.

София разъяренно бросилась на него, словно самка, защищающая своих детенышей.

— А вы виновны, доктор! — выкрикнула она. — И не пытайтесь уйти от ответственности, у вас это не получится. Только слепец может не видеть, кто вы на самом деле. Вам не удастся меня одурачить. А если вы по–прежнему будете уворачиваться, то я найду способ, как е вами справиться.

По лицу Роулингса стала разливаться бледность.

— Да, вы виноваты, и вы это знаете, — продолжала набрасываться на него София. — Я совершенно уверена и том, что это именно ваш курс лечения и ваши методы лечения довели Келли до отчаяния. Я вполне понимаю причины ее побега. Я понимаю, почему вы боитесь огласки этого инцидента — она просто не могла оставаться в том аду, который вы создали у себя в клинике. Вы правите там, как бог и царь. Вы расправляетесь с этими несчастными больными людьми железной рукой. Я уверена в том, что за малейшую провинность вы наказываете их самым строгим образом. Насчет правильности ваших методов лечения я, конечно, не судья — в этом должны разбираться медики, но мне кажется, что это должны быть судебные медики! Когда‑нибудь вы ответите за все это!

Было бы наивно ожидать, что Джина мгновенно покинет дом Кэпвеллов, отказавшись от возможности ознакомиться с содержанием этого разговора.

Воспользовавшись тем, что никто в гостиной не обращал внимания на происходящее в передней части дома, Джина осторожно приоткрыла входную дверь и, затаившись у порога, жадно ловила каждое слово. Вот сейчас она была на своем месте, она чувствовала себя свободной охотницей, хозяйкой событий. Она сделала так, чтобы все это колесо завертелось, а для того, чтобы подливать масло в огонь, ей необходима была подпитка в виде свежей информации. Никакие честные методы тут не годились, а потому Джина не брезговала ничем: подслушать, украсть, влезть в чужие документы — все это было в ее стиле. Блуждающая улыбка озаряла ее лицо, когда она стояла на пороге дома Кэпвеллов.

— После всего, что произошло с Келли, вы хотите, чтобы мы хранили молчание? По–вашему, кругом идиоты? — гневно бросила София. — Вам это даром не пройдет.

Несмотря на такую гневную речь, Роулингс пытался держаться спокойно. Лишь слегка дрожавший голос и немигавшие водянистые глаза говорили о том, что слова Софии угодили точно в цель.

— Вы, конечно, можете обратиться в полицию, — с легкой угрозой в голосе сказал он. — Пожалуйста, звоните, у вас на столе телефон. Я думаю, что это будет очень мудрый ход. Только вы совершенно забыли о том, что, очевидно, я не единственный, кто постоянно помнит о том, почему Келли попала в мою клинику. Что же вы молчите? Забыли?

СиСи и София обменялись хмурыми взглядами.

— Вот именно, — торжествующе продолжил Роулингс. — Именно я и мои методы лечения, против которых вы так ополчились, спасли Келли от тюрьмы, куда она неминуемо попала бы по обвинению в убийстве. Да, вы можете позвонить в полицию и сообщить им о том, что Келли сбежала из клиники. В таком случае присяжным ничего не останется, как пересмотреть дело и признать Келли вменяемой. Вы представляете себе, что ее ждет? После того, как это произойдет, ей автоматически будет предъявлено обвинение в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Вы уверены в том, что ее оправдают? Как по–вашему, мистер СиСи, найдется в суде присяжных хоть один человек из двенадцати, который признает ее невиновной?

СиСи бросил на Роулингса мрачный взгляд исподлобья:

— А почему бы и нет? Доктор, почему вы так уверены в том, что каждый житель Санта–Барбары считает мою дочь убийцей?

Роулингс не скрывал своего торжества:

— Потому, что у нее нет доказательств собственной невиновности. У нее вообще нет никаких доказательств, она едва ли сможет сказать что‑нибудь внятное. Но дело даже не в этом, а в том, что у вас действительно много врагов в этом городе, мистер Кэпвелл, и если этот процесс состоится, то они вряд ли оставят без внимания такую удобную и заметную цель. В вас в лице вашей дочери полетит такое количество стрел, что вам вряд ли удастся увернуться. И картина, которую я вам только что