Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов

А.П. Александров в президиуме AH СССР во время приёма делегации американских учёных. 1985 г. Архив РАН

С тою же неохотою Анатолий Петрович совершал зарубежные визиты. Конечно, на фоне тогдашних советских распорядков, когда поездка за границу расценивалась в широких массах близко к посещению рая, а командировка – как кооптация в ЦК (ну или в дворяне, что было похоже) – такое отношение к загранке было сродни явлению белой вороны. Особенно на фоне сотрудников института, которые с началом разрядки стали относительно часто выезжать то на научные конференции, то в Вену в МАГАТЭ, то даже в саму Америку. И уже по их детям, что в щукинских, близких к построенным институтом домам школах, что в курчатовском спортклубе «Малахит» поползло самовозвеличение тех, чей папа «ездит» (и привозит джинсы и пластинки «Дип Пёпл»), и самоуничижение тех, чьи родители визита в «рай» не удостоились.

Но объяснить это исходя из характера и истории жизни Александрова можно без особых натяжек. Во-первых, он был, повторимся, нестяжатель, и красивые заграничные вещи его взор не зажигали. Во-вторых, это была вечная ответственность за каждое слово и жест в условиях, когда эти слова и жесты жадно ловили и с той и с другой стороны – вдруг секретоноситель такого ранга в чём-то да проколется? И их разведчикам – или у них шпионы? – хорошо, и контрразведчикам нашим: жирная строчка в отчёте будет, на благодарность потянет. В-третьих, это было унизительно: учёному с именем в мире от щедрот великих обменивают 90 долларов – и давайте, господин президент Академии наук, ощущайте себя на одном уровне с зарубежными коллегами…

Наконец, административная работа всегда была для Анатолия Петровича неприятным дополнением к работе научной, а на посту президента АН первой был явный и громадный избыток. Плюс сложные отношения в среде учёных, амбиции, неуживчивость, взаимные счёты.

И главное – делёж финансирования между институтами.

Те ещё страсти вскипали.

А все ведь – академики, участники ареопага, выше которого в науке нет. Медведи в одной берлоге. Нет! 274 медведя по состоянию на 1985 год. Та ещё работа – управлять этим сонмом неуправляемых небожителей…

День отдыха от всего этого – если начальство на него не вызывало и ничего не придумывало – был в пятницу. Этот день АП выговорил как обязательный для работы в Институте атомной энергии, где он продолжал оставаться директором. «Отдых», конечно, крайне относительный, если вспомнить, как и из чего складывались ранее будни в этой должности.

А.П. Александров. 1983 г. Фото В.А. Гeнде-Poтe.

Из семейного архива П.А. Александрова

А.П. Александров и Ю.А. Гагарин. 1965 г.

Из семейного архива П.А. Александрова

При этом от зарплаты президента академии Анатолий Петрович отказался, оставив себе только директорскую по институту, хотя президентская была, естественно, выше. Но, во-первых, он и так никогда не делал из денег культа, и их дом поражал тех, кто мог сравнивать, непритязательностью быта. А во-вторых, АП, с огромной неохотою согласившийся занять пост главы АН СССР, не хотел, чтобы из-за получаемого на этом месте оклада у него возникала формальная зависимость. От кого или чего – не уточнялось. Но не уточнялось за очевидностью: от тех, кто имеет желание и возможности управлять Академией наук как собственным отделом. Или как там называются структуры, подчинённые отделу ЦК?

* * *

Предшественник его на посту президента АН СССР Мстислав Всеволодович Келдыш вывел Академию наук в число наиболее авторитетных институций России. Иные поговаривали тогда, в шестидесятых, что наука стала заменителем церкви. По характеру веры в неё, по упованию на то, что она, наука, раскроет не только тайны мироздания, но и человеческой души, разрешив те вечные вопросы, которые человек стал задавать себе, доросши до абстрактного мышления.

Понятно, что один, даже столь выдающийся человек, как Келдыш, сами недостатки характера которого служили пользе дел, которыми он занимался, – один человек не смог бы создать в обществе культа науки. Здесь было и встречное движение от самой науки.

Разумеется, космос – спутник – Гагарин действительно зажгли звёзды для советского общества. Разумеется, атом – он звёзды не зажигал, но он тоже ворвался в сознание общества как… как опасное, но и могучее дитя науки. ЭВМ, от которых ждали чудес. Лазеры – они тоже завораживали людей, ибо как раз в те годы они не были повседневной реальностью, а служили чистым символом опять же чего-то такого… из будущего. Из светлого, всесильного и всемогущего будущего.

Доброе будущее – вдруг приблизившийся, едва ли не поглаживающий людей по головке образ его, – не это ли дала тогда наука человечеству? И от того оно испытало к науке несвойственную ему обычно благодарность?

Возможно, всё возможно. Однако для Анатолия Александрова в должности президента Академии наук куда более существенным было другое.

Мстислав Всеволодович занял главный кабинет на Ленинском, 14 в 1961 году. На его долю достался поистине «золотой век» русской науки, когда она купалась в деньгах: за два десятилетия, с 1955 по 1975 год, ассигнования на научные исследования выросли в 12 раз. Четверть всех учёных мира работали в России – больше 3 миллионов человек.

Но зато наука и отдавала сторицей. Спутник и полёт Гагарина – только наиболее популярные символы этой эпохи, и одно только историческое значение открытия Россией космической эры на порядок окупило все финансовые затраты на это.

Символично и то, что конец 50‐х – начало 60‐х годов отмечены небывалым звездопадом Нобелевских премий, упавших на советских учёных: 1956 год – Николай Семёнов по химии, 1958 год – Павел Черенков, Игорь Тамм и Илья Франк по физике, 1962 год – Лев Ландау по физике, 1964 год – Николай Басов и Александр Прохоров по физике. С такой частотой наши учёные не получали Нобелевки ни до ни после. Пусть многих премия и нашла за работы, сделанные ещё в 30-х годах.

И примечательно, что из семерых четверо работали в Атомном проекте.

А.П. Александров в 1983 г. Фото В.А. Гeнде-Poтe.

Из семейного архива П.А. Александрова

Но кроме символов были ещё и знатные реальные достижения. Те же атомные реакторы – от них пошли атомные электростанции, уже принёсшие народному хозяйству конкретную пользу в самом что ни на есть денежном выражении. Открытие в Дубне новых элементов, со 104‐го по 106‐й, произошло во времена Келдыша. Создание лазеров и мазеров, запуск крупнейшего в мире ускорителя – синхрофазотрона, огромный рывок вычислительной математики, выход кибернетики на взлёт, массовое появление ЭВМ