Введение в прикладную культурно-историческую психологию - Александр Александрович Шевцов

и чувства. Все эти облака, окружающие нашу душу, доступны для ее путешествий и составляют ее миры, как те миры, в которых она путешествует во снах. Уже из этого краткого описания видно, что мир психологии огромен и сложен. И в нем есть устройство – некоторые из его частей направлены наружу, поскольку необходимы для управления телом и личностью, а некоторые, условно говоря, внутрь, поскольку в них душа отдыхает…

Тем не менее, именно здесь скрыта тайна управления поведением человека, и здесь находится предмет психологии, которым ей стоило бы себя ограничить. Просто потому, что изучаемая ею душа ограничивает себя этим миром в действительности.

Заключение начал

Предметом психологии может быть только душа и путь к ее познанию. Путем этим является всё, в чем душа проявляет себя. Иными словами, всё, через что можно хоть как-то ее проявлять. В сущности, это лишь тени, которые отбрасывает душа, но утопающий хватается и за соломинку.

Тем не менее, пока нам не доступно прямое созерцание души, мы вынуждены будем считать предметом своей науки то, что Константин Кавелин называл психической средой и что на деле является нашим сознанием, хранящим все те образы, которые мы создаем и накапливаем за жизнь. Всё остальное, вроде работы нервной системы, к предмету психологии не относится, хотя и может быть изучаемо психологом, если он хочет понять, как же передается душевное управление телу.

А передается оно, бесспорно, через нервную систему. А точнее, через целую лестницу или цепочку все утончающихся звеньев, крайними полюсами которой являются плоть и душа, а посередине – биоэлектрическая машина нервной системы и образы сознания.

Однако ни мозг, ни остальная нервная система не могут быть предметом психологии просто потому, что гипотеза о том, что именно проявления их работы и были приняты нашими невежественными предками за душу, несостоятельна. Это можно доказывать, показывая множественные нестыковки в построенной на этой гипотезе научной теории, и я это делал в предыдущих книгах. Но в этой я просто исхожу из того, что психология – это наука о душе. И это не предмет логического дискурса, как говорится. Это предмет опыта, поскольку и я сам и многие другие люди оказывались вне тела и его нервной системы.

Поскольку это действительность, то будет этому сопротивляться естественнонаучное сообщество или не будет, но настоящее только здесь, а то, что творят от имени научной моды – ложь. Поскольку моя личная цель – познать себя, то мне врать самому себе невыгодно. И поэтому тех, кто хочет идти этим путем дальше, я прошу настроить свое видение не снаружи от тела внутрь, а как бы изнутри, от души наружу, как взгляд на тело, которое твое, то есть тебе данное. Но не ты!

Тогда душевную среду можно ощутить. И ощутить очень явственно. Как пространство, заполненное образами, которое лишь где-то очень далеко соприкасается с телом…

Вот об устройстве этого пространства, или душевной среды, и стоит поговорить особо.

Часть вторая

Устройство мира души

Душевная или психическая среда, сквозь которую душа являет себя для нашего познания, в действительности есть мир, в котором она живет, будучи воплощена. Это значит, что душа, даже воплощенная в тело, не соприкасается с ним напрямую, хотя это и кажется невероятным.

Но это очевидно. Во-первых, плоть, вещество сами по себе не в состоянии удержать душу. Они для нее проницаемы, как туман. Когда находишься вне тела, мир будто бы меняет знаки. Душа оказывается плотной, как обычное тело, а вот то, что было твердым и плотным, становятся проницаемыми, будто они – лишь сон души или плоды ее воображения. Тем не менее, душа как-то держится в теле, и держится крепко, так что выйти из него требует чрезвычайных усилий.

Мазыки говорили, что в тело душа помещается в особой рубашечке, вроде той, в какой рождаются дети. Рубашка эта называлась Волохой. Она похожа на мешочек, вкладывающийся в тело, и находится почти сразу под кожей. Это внутренняя защита или кожа души. Снаружи ее – телесная кожа, которая, в действительности, отнюдь не только телесна. Думаю, что кожу наша наука еще даже не начинала изучать, так мало о ней знают. А поверх кожи находится еще одна защитная оболочка, называвшаяся Собь. Она выходит за пределы кожи примерно на полтора пальца.

Все эти оболочки удерживают душу в теле и передают управление на тель. Их можно было бы расписать подробнее, но это предмет Общей психологии, и пока я лишь кратко рассказываю о том, что собрал во время обучения у мазыков как своего рода этнографическую запись. Для этой книги достаточно лишь того, что душа, если она помещена в тело, должна иметь возможность в нем удерживаться и передавать управление. И как-то это делает. Как и через что – особый разговор, который нельзя вести походя.

Но то, что душа не соприкасается с телом напрямую, видно и тогда, когда пытаешься созерцать душевную среду. Пространство образов разливается во все направления от той точки, которой ты осознаешь себя. Но они нигде не становятся телесными, не сливаются с телом и не ощущаются частью тела. Они как бы сами по себе.

Разум подсказывает: я исполняю эти образы, воплощая заключенные в них требования своим телом. Но как? Этого разум не знает, как не видит и мой внутренний взор. Как-то они исполняются, но это вне пределов душевной среды. Наверное, так оно и есть – исполнение образов происходит уже в следующей среде, которая работает сама и которую вовсе не требуется осознавать, чтобы исполнить образы. Как не требуется осознавать работу желудка или кишечника – только помешаешь.

Иными словами, похоже, что исполнение образов осуществляется уже не душевной средой. Ее дело – лишь создавать их, хранить и избирать для исполнения. Все остальное – предмет телесной психологии. То есть науки, которая пытается познать душу в том, как она проявляется сквозь тело. Поскольку я намерен заняться этим исследованием особо, то и исключаю сейчас эти проявления из рассмотрения.

В этой книге моим предметом является лишь душевная среда как мир, в котором живет моя душа, воплотившись в это тело, в это общество и на этой Земле. И я могу сказать, что считаю ее особым органом, неизвестным науке, по-своему настолько вещественным, что мы можем говорить о ее устройстве.

Кавелин называл этот орган Высшей душевной способностью.

Глава 1

Психическая среда Кавелина

Константин Дмитриевич Кавелин (1818–1885) использует понятие «психическая среда» во второй