"Москва" над Берлином - Борис Николаевич Масленников

Но Салов как-то незаметно и быстро завоевал авторитет у летного и технического состава.　

У летного потому, что, придя в полк с легкомоторных самолетов По-2 и Р-5, он довольно быстро освоил полеты на наших Ту-2, превосходно эти самолеты пилотировал.　

У технического потому, что досконально, до последней заклепки изучил самолет, двигатель, все самолетное оборудование. Специально для этого добился командировки на туполевский авиационный завод, чтобы непосредственно на производстве ознакомиться с технологией сборки самолетов, своими руками ощупать каждый агрегат, деталь, болт, увидеть своими глазами, как работает та или иная самолетная система при ее проверке на заводских испытательных стендах и на самом самолете. Специально для этого выкраивал каждую свободную минуту — минут этих было не так уж и много, — чтобы побыть на самолете, еще и еще раз вникнуть в его конструкцию, еще и еще раз проверить работу самолетных систем и агрегатов, еще и еще раз потренироваться с органами управления самолета, продумать, «проиграть» свои действия в предстоящих полетах.　

У штурманов и радистов потому, что неплохо разбирался в бомбардировочном и стрелково-пушечном оборудовании, квалифицированно руководил — штатного штурмана у него не было — подвеской бомб, отлично стрелял не только из носовых пушек, но и из пулеметов штурмана и стрелка-радиста, принимал на слух до ста знаков азбуки Морзе в минуту, передавал на ключе, правда, несколько меньше. В полете он уверенно — сказывалась большая боевая практики, в поиске малоразмерных целей на легкомоторных самолетах — ориентировался, очень грамотно выдерживал заданные параметры полета, особенно при бомбометании. В общем, его не без основания считали многогранным авиатором — летчиком, штурманом, техником, радистом.　

Привлекали его доброжелательность и ровность в обращении с людьми. Он мог запросто разговаривать и с офицерами, и с рядовыми, внимательно прислушиваться к мнению простого летчика или механика по спорному вопросу, учитывал это мнение в своих делах, не стеснялся поблагодарить за полезный совет. Но в то же время он был принципиален и по-командирски настойчив при решении вопросов летной и боевой подготовки полка методами, в которых он был уверен, каждый из которых многократно проверялся лично им в боевых полетах.　

Салов Василий Геннадьевич

Салов оказался «счастливым» для полка человеком, которому, по мнению большинства однополчан, полк обязан многими успешными боевыми вылетами, а участвующие в этих вылетах — и жизнью. И в самом деле: в каждом боевом полете он умел так вывести эскадрильи полка на цель, так провести противозенитный маневр, построить уход от цели, что цель всегда бывала поражена — это уже результат бомбардирского мастерства тоже «счастливого» для полка штурмана Жени Чуверова, с которым Салов чаще всего летал, — а потери наши были минимальными.　

…16 января 1945 года. Салов — ведущий двух полковых девяток. Цель — расположенный в излучине Немана — река здесь круто поворачивает с севера на запад — городок Кус- сен, один из основных опорных пунктов второй линии обороны немцев в Восточной Пруссии. Боевая задача: мощным бомбовым ударом разрушить оборонительные сооружения Куссена и обеспечить его занятие нашими войсками, которые, прорвав главную — первую линию обороны противника, вот уже три дня находятся в состоянии готовности к штурму второй его линии обороны.　

Полет к цели проходил нормально, не считая небольшой — минут на десять — задержки над аэродромом истребителей сопровождения, где группе пришлось «дать» три лишних круга, поскольку с некоторым опозданием нам дали команду по радио: «Сопровождения не будет, все «маленькие» в воздухе, прикрытие — над целью».　

Что ж делать, неприятно, конечно — со своими истребителями как-то спокойнее в воздухе чувствуется, но нужно идти к цели, надеясь на себя, на свои пушки и пулеметы. Тем более что впервые нам предстоит нанести бомбовый удар по объекту, находящемуся на границе «берлоги фашистского зверя», — так тогда мы называли оплот фашистской Германии на востоке — Восточную Пруссию.　

Нам — мне и Ивану — видно, как Салов, улучив мгновение, внимательным взглядом окинул боевой порядок. Успокоился: все на своих местах! Ободряюще улыбнулся Ивану — меня ему не видно: все будет хорошо!　

…Только легли на боевой курс — 270 градусов, оставляя повернувшийся на запад Неман справа, почти параллельно нашей боевой линии пути, как пришлось преодолеть мощную черно-серую завесу зенитного огня. Очевидно, в предвидении нашего авиационного удара, немцы сосредоточили в этом районе много зенитной артиллерии. А мы не имеем права маневрировать, должны выдерживать прямолинейный, как по рельсам, постоянный режим полета, — ведь идет прицеливание!　

Нас, слава богу, не задело. Вот и бомбы сброшены. Взрывы наших «тысячных» и «пятисоток» полностью накрыли цель. Ай да Женя Чуверов — это его, сегодняшнего саловского штурмана, работа! Молодец!　

Разворачиваемся, как и предусматривалось, вправо с резким снижением, осуществляя противозенитный маневр скоростью, курсом и высотой. Но что это?! Вместо разворота на 180°, как должно быть по заданию, для выхода на исходный пункт обратного маршрута, Салов разворачивает группу, в отличие от впереди идущих эскадрилий, только на 90° и выводит ее на линию фронта перпендикулярно Неману, с северным — ноль градусов — курсом. В чем же дело, почему? Ага… понятно: расстояние от Куссена до линии фронта, проходящей по Неману, что на восток, что на север — одинаково; но на восточном направлении — мы это уже испытали только что — сильная противовоздушная оборона противника; значит, на других, в том числе и на северном, направлениях она должна или отсутствовать вовсе, или, по крайней мере, быть слабее.　

Так исключительно верно оценил обстановку, принял и осуществил совершенно правильное решение наш ведущий. Ни одного выстрела зениток по нашему боевому порядку не было произведено. А на востоке — я специально посмотрел вправо — небо было по-прежнему черно-серым от зенитных залпов.　

В приказе Верховного Главнокомандующего Командующему 3-м Белорусским фронтом от 10 января 1945 года имеются строки:　

«Войска 3-го Белорусского фронта, перейдя в наступление, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации, прорвав глубоко эшелонированную оборону немцев в Восточной Пруссии и преодолевая упорное сопротивление противника, за пять дней наступательных боев продвинулись вперед до 45 километров, расширив прорыв до 60 километров по фронту.　

В ходе наступления войска фронта штурмом овладели укрепленными городами… и сильными опорными пунктами немцев… Куссен…»　

Правда, наша дивизия в приказе не отмечалась — она входила в состав 3-й Воздушной армии 1-го Прибалтийского