Топит в тебе - Ана Сакру

Закончив обуваться, Макс присаживается на корточки передо мной, гладя ластящуюся кошечку.

– Все, не хулигань…– наставляет ее полушепотом.

Я в это время наклоняюсь завязать шнурки. И наши с Максимом лица оказываются неожиданно очень близко.

Макс поднимает на меня взгляд. Внезапно совершенно серьёзный и будто подернутый поволокой.

Замираю.

Губы приоткрываются сами собой, когда Макс подается корпусом в мою сторону. Его горячее дыхание оседает на моем лице. Сердце тут же жарко пульсирует по всему телу. Воспринимаю происходящее как в замедленной съёмке. Он ведь поцелует меня сейчас…

И это не ночь. Мы не пьяны. Я прекрасно осознаю все.

И отлично вижу по его глазам, которые уже так близко, что Макс тоже осознает.

Его взгляд соскальзывает на мои губы, ноздри вздрагивают, на скулах проступает возбужденный румянец, воздух как толща горячей воды. Секунды тянутся жвачкой.

Макс подается еще немного, и его нос касается моего. Я уже чувствую его вкус на своих губах, какие-то миллиметры. Дыхание сбивается, вдох через рот оглушающе шумный. По коже ползет жаркий озноб.

Сухо сглатываю. Не знаю, откуда беру в себе силы, чтобы глухо пробормотать.

– Второй раз на алкоголь и порыв спихнуть уже не получится.

Встречаемся взглядами. Застываем.

Я чувствую, как в Максе идет борьба. Его взгляд хмельной от похоти и одновременно напряженный. А я жду, замерев, что он решит. Не дышу.

И внутри звенит тонко: "Ну поцелуй, поцелуй меня пожалуйста. Я знаю, ты не будешь играть со мной. Знаю, что тогда мы попробуем по-настоящему. Пожалуйста… Пожалуйста!"

Но он медленно моргает и отшатывается. Встает с корточек, поправляет джинсы, пока во мне рушится все. Нет. Не поцеловал.

– Ну все, пойдем, – прочищает горло и, отвернувшись, распахивает дверь.

13. Лида

Всю дорогу до площадки, на которой проходит музыкальный фестиваль, я молчу, слепо разглядывая расцвеченную электрическими огнями вечернюю Москву.

Макс периодически говорит мне что-то, пытаясь вовлечь в разговор, но я слышу лишь обволакивающий, низкий тембр его голоса, совсем не улавливая смысла произносимых слов.

Киваю невпопад и нет даже сил улыбнуться.

Я раздавлена тем, что только что между нами произошло.

Кто-то скажет, что ничего особенного, но для меня это не так.

Или же этот НЕпоцелуй просто стал той последней крохотной снежинкой, которая обрушила в итоге весь склон, и сейчас внутри меня с грохотом несется вниз громадная лавина.

И я понимаю, что это все. Окончательно все. Конец.

Нашей истории не будет. Он не полюбит меня.

Раньше, когда между нами ничего не было, во мне упорно тлела надежда. Она – та гадина, которую тяжелее всего придушить. Из-за нее ты до последнего хватаешься за иллюзии, отвергая реальность.

И я отвергала. Надеялась, что Максим каким-то чудом разглядит меня, увидит во мне девушку, женщину, ту, которую можно полюбить.

Но вот он увидел, и даже больше, и ничего не произошло. Не изменилось ничего.

И моя надежда тихо умирает прямо сейчас, корчась в безмолвном океане боли. На ее место приходит опустошение. Мне не хочется плакать, у меня нет на это сил.

Но мне остро хочется одиночества, темноты и тишины. Я хочу прочувствовать эту смерть своей любви физически, оказаться в склепе. И там спокойно переродиться, чтобы дальше жить. Я хочу пропустить через каждую клеточку осознание того, что Макс никогда не будет моим. Именно сейчас я с этим полностью смиряюсь. Я будто тонула в нем все эти годы, не замечая ничего вокруг. Но теперь я достигла дна, и пришло время оттолкнуться.

И я не жалею, что между нами была близость. Что он стал моим первым. В конце концов я мечтала об этом. И я осуществила свою мечту, пусть и так неуклюже. Как там было в старой песне…

“Пройти хотя бы раз по краешку твоей судьбы”

Вот я и прошла. И больше не надо.

Сейчас мне физически неприятно сидеть в машине Макса, чувствовать тепло его тела и вдыхать запах. Меня это душит. Я хочу избавиться от его присутствия и спокойно вздохнуть.

Тереблю край юбки, с тоской поглядывая на навигатор. Когда мы уже приедем?

Макс замечает, поджимает губы и раздраженно трет лоб, поставив локоть на дверь. Перестает пытаться меня разговорить. Делает музыку громче. Так громко, что она долбит тяжелым пульсом у меня в груди.

Наконец приезжаем. На шлагбауме Макс показывает пропуск организатора, и нас пропускают на территорию за клубом.

– Отведешь меня сразу к “Крашис”? Очень хочу познакомиться, – спрашиваю перед тем, как выйти из машины.

Мажет по мне непроницаемым взглядом.

– Ок.

14. Макс

Я хотел помочь Лиде выйти из машины, но она успевает справиться сама. Меня это взбесило – она же видела, что я иду открыть ей дверь. И я точно знаю, что Душка к подобному приучена.

Она назло мне. Мелкими незаметными уколами демонстрирует свою обиду. Молчаливая и отстраненная, со вселенской грустью в глазах. Обиду за то, что не поцеловал.

Что это? Задетая женская гордость?

Ждала, что после секса упаду к ее ногам? Так вроде бы не дурочка и понимает, что мир устроен совершенно по-другому.

Так какого хрена я, только выплыв из чувства вины за то, что сбежал от нее посреди ночи, снова ощущаю себя по уши виноватым?!

И хочется придушить Душку за это. Точно, "Душка" от слова "душить" – злобно улыбаюсь про себя.

А предательское воображение подсказывает совершенно определенный момент, когда я ее уже слегка придушивал. Буквально меньше суток назад.

По позвоночнику вниз прокатывается вязкая возбуждающая волна. Затылок немеет. Стараюсь незаметно поправить джинсы в районе паха. Лида идет впереди, и взгляд мой упирается в ее сочный маленький зад, лишь намеком обтянутый вполне приличной бежевой юбкой. Может и приличной, но ее голые загорелые ноги в белых кедах все равно мысленно уже где-то на моих плечах. Сглатываю…

Бл… Это скоро пройдет?!

Почему сносит теперь так в сторону секса?

Я смотрю на нее сейчас, и мне вдруг кажется, что она даже моргает с каким-то пошло-эротическим подтекстом. Вот если так же у члена пушистыми ресницами порхать – это щекотно? И все в таком духе… Трындец, что за муть лезет в голову!

Лида не первая приятельница, с которой я случайно переспал, но впервые мне хочется повторить, а не переходить на другую сторону улицы, пока неловкость окончательно не исчезнет.

Возможно, дело в том, что для меня она в определенной мере запретный плод, а ,как