Клубничные каникулы - Ника Крылатая

и фирма нанята не какая-нибудь шарашка, и все по чертежам да документом, но извечный русский авось сгубил не одну хорошую затею. Переживавшая тяжелый период своей жизни теть Валя (а для рабочих Валентина Павловна), с радостью окунулась в привычный мир арматуры, песчаных подушек, и железобетонных изделий.

Говорят, судьба в нужный момент сводит нас с нужными людьми, главное, заметить и понять. Наша троица сумела договориться, отчего каждый выиграл. Комплекс рос и ввысь, и вширь, занимая отведённое место согласно документации. Что удивительно, работы были закончены почти в срок. Одновременно вёлся набор персонала из местных на должности, не требующие особых навыков. Два тренера, детский и взрослый, согласились приезжать из города, занятия были не каждый день. Ещё один пенсионер, крепкий мужичок с большим опытом, и его жена согласились переехать в комплекс совсем. В городе им было тесно, и все равно по полгода жили на даче.

Молодые люди часто захаживали к теть Вале послушать про приключения, коими была заполнена жизнь авантюрной женщины. Роман даже угрожал замужеством, за что обычно получал полотенцем. И неизменно увозил в город баночку клубничного варенья, которым ни с кем не делился. К весне Саша был в отличной физической форме, даже кубики пресса обозначились, спокойно наматывал за день километры по комплексу, вполне сносно во всем разбирался, а где не мог, звал соседку. Романовские даже запихнули его в местный вуз на экономфак, и он учился не ради диплома, а ради дела, не филонил, как другие заочники. Мать успокоилась, и даже согласились переехать к сыну, когда будет готов его дом. Ковыльский параллельно занимался подбором лошадей, пришлось поднять старые знакомства. В юном месяце апреле состоялось открытие. Конечно, гвоздем программы стал Александр на Адмирале, рыжем жеребце, списанном с соревнований. Для домашних выступлений он вполне годился. И хоть программа была не олимпийская, положительное впечатление произвела. Ну и коварный Романовский запустил слух, как верховая езда круто, аристократично, фотогенично и вообще это супер-модно и полезно. Многие девицы хотели побывать в образе амазонки или благородной дамы.

Но не работой единой жив мужчина. Молодой здоровый организм требовал иногда и секса, в чем весьма помогал Ромка, подгоняя девиц, которым не терпелось захомутать такого симпатяжку с деньгами и связями. Правда, после переезда матери пыл пришлось поумерить. Она была рада за сына, и все сетовала, что в доме нужна хозяйка. Да только ни одна из кандидатур ее не устраивала, в любой ей виделась непорядочная женщина, совершенно недостойная Сашеньки. С возрастом ее характер стал только хуже, потом пришла болезнь, выматывающая и мать, и сына. Теть Валя поначалу помогала, но после обвинений в разных гадостях, предпочла пожилой женщине на глаза не показываться. Смерть стала страшным потрясением, но и облегчением одновременно. Александр страшно корил себя за то, что любил мать недостаточно, раз сейчас испытывает облегчение. Это недостойно сына, это не по-христиански. Его разрывали противоречивые чувства и опять начала заедать депрессия. Спасли Ромка, теть Валя и комплекс, разросшийся за четыре года до приличных масштабов, и требовавший все возрастающего внимания. Чтобы совсем избавиться от воспоминаний, продал московскую квартиру, прикупив себе здесь трешку. Разница в цене позволила небольшую сумму отдать в руки Романовского, чтобы тот смог ее выгодно вложить.

А еще Инна. В первое же лето работы конюшен приехала владелица питомника, знакомиться с соседями. Александр был разочарован, увидев обручальное кольцо на изящном пальчике. А еще поражен, когда "мимолетное видение" заявила, что предлагает бартер: они ей удобрение, что в избытке будут производить лошадки, она им растения и место для фотосессий. Такая девушка не должна знать ни про навоз, ни про удобрения, ни про прочие сельхоз премудрости. Увы, Инна была прочно замужем, и ничего большего, кроме дружбы, дать не могла, да и не собиралась.

Любил ли Саша ее? Он и сам точно ответить не мог. Влюблен, очарован – да. И страшно зол, когда мажор, один из тех, кто когда-то сломал ему жизнь, увел ее почти из-под носа. Золотая молодежь. Наглая, беспринципная. Ковыльский их ненавидел, за исключением Романа.

Сейчас ему тридцать семь, он холост, одинок, живет на отшибе цивилизации, и имеет пятьдесят процентов доли конноспортивного комплекса, организовывает фотосессии и тренирует не только детей из обеспеченных семей, но и самых обычных. Два раза в неделю их даже привозит собственный микроавтобус. Можно сказать, жизнь удалась. Но если наступило затишье, то, скорее всего, перед бурей. Такой блондинистой бурей, после встречи с которой жизнь Ковыльского никогда не будет прежней. Но он пока пребывал в счастливом неведении относительно планов мироздания.

Глава 8

Новый день начался для Ульянки рано. Хотелось бы, чтобы начался он с поцелуя красавчика, кофе в постель или, на худой конец, был сервирован столик на балконе с видом на океан. А вместо этого сон прервала теть Валя, которой нужна была помощь, нет, пока не с клубникой. Хотя с этой ягодой девушке еще предстоит провести очень и очень много времени.

– Улька, подъем! Вставай, соня, вставай, – тормошила её за плечо тетушка. – Вчера с тобой заболтались и проспала, а сегодня пятница! – произнесла она таким тоном, будто должно быть сразу все понятно.

– А? – спросонья Фенечкина не сразу сообразила, где находится и что от неё хотят. – Теть Валь, почему проспали, вы ж не работает? – девушка потянулась и стала тереть глаза, ей хотелось поспать еще хотя бы пару часов.

– Я те дам, не работаю! – теть Валя уперла руки в бока. – Работаю, и побольше некоторых. Подъем! Физический труд сделал из обезьяны человека, обратный процесс я никак допустить не могу. Завтрак готов.

"Боже мой, мне тридцать лет, – подумала Ульянка. – А гоняют так, словно опять тринадцать".

– Быстрее! – из кухни крикнула тетушка. – Время – деньги.

Ранний подъем, хотя по меркам деревни уже довольно поздний – уже восемь утра, скрасил завтрак. Кофе сваренный, подкопченное мясо, вяленые помидоры, тосты из белого хлеба – это вам не яичница по быстрому. Теть Валя знала толк в еде. И это был ещё один камень преткновения между ней и сестрой, та просто не могла принять факта "буржуйского разврата". Оливье, селедка под шубой, но никак не салат Цезарь или паста с морепродуктами, да и карасики не хуже "западной" форели. В общем, даже в таком моменте сестры ругались, точнее, старшая все еще пыталась воспитывать младшую. А Валентина, посмеиваясь, просто покупала и то, и другое. Она была за разнообразие.