Литературный журнал «Будни» - Коллектив авторов

стали хорошими людьми. А я стала… писателем. Нет, мои книги не входят в топы мировой литературы, но кому-то они согревают душу. Об этом мне всегда повторяет любимый человек, надежда и опора, лучший мужчина на планете, мой Серёжа. Он не сгинул тогда, просто стал военным и долгое время мотался по командировкам.

До сих пор не теряю надежды вернуться в прошлое – у сестры ведь получалось. Я так и не поняла – как. Мне кажется, что вино здесь ни при чём. Да и не пью я уже много лет.

Ольга Майба

Мизерная бисерная работа

Моя работа продвигалась медленно. Я вышивала бисером мини-картинку, подставку под чашку. Много лет назад мне подарили такую подставочку из Италии. Это был квадрат размером 10×10, расшитый золотым стеклярусом и бисером. Подарок стал моим любимым украшением в комнате на маленьком прикроватном столике. Потом я вышила подобный, с узором бабочки, очень яркий, но немного неаккуратный: бисерные ряды лежали неровными дорожками, то выпячиваясь, то впадая во вмятины. И вот теперь под руками «вырисовывался» удивительный рисунок – око на красном фоне!

Я не могла оторваться от работы вот уже восемь часов, потому что из разноцветной, пёстрой кучки бисера, высыпанной на полотняную тряпочку, появлялась необычная картинка. Я очень устала: глаза слезились, руки не слушались, спина ныла от неподвижного сидения, движения стали замедленные. Как назло, мигала лампа, видно не выдерживая многочасовую работу. Я продолжала щуриться и шить. Мой удивительный узор с каждым часом становился всё ярче и наряднее. В центре квадрата я пришила большую чёрную овальную бусину с золотой окантовкой – зрачок. Белок ока с тремя рядами бисера, белого, перламутрового и светло-голубого, окаймлялся тремя рядами тёмного бисера, подчёркивая контур глаза. Самое красивое – ресницы! Они вышивались из плотного золотого стекляруса с чёрным отливом, с бисеринкой на конце. Её цвет бликовал блестящей зеленью, напоминая брюшко «мухи-цокотухи», сидящей на навозной куче. От этого весь узор начинал светиться и менять цвет при повороте угла наклона зрения. Ряды ложились ровно по полукругам четырёх секторов, расшиваемых отдельно. На вышивку одного сектора обычно уходило 12 часов, а их четыре. Кто заставил меня вышивать миниатюру? Зачем она мне? Картинка вдруг возникла в моём воображении так чётко и ясно, что я тут же начала работу. Я уже не планировала вышивать бисером, так как в 2000-х годах уже вышила несчётное количество картин. Они висят уже 24 года в доме, на даче. Много картин подарила детям и внукам. Три подарила в Музейный комплекс «Артишок» в Химках, когда была выставка картин, приуроченная к мероприятию женщин-предпринимателей. О, одна из картин была огромная, с букетом из роз в вазе. Бисеринки так аккуратно и «воздушно» лежали на канве, что не остановиться возле неё в большом зале было невозможно. Отдавала её без сожаления: моё «великое» творение дома не увидит никто, а там проходят сотни людей. Пусть иногда она стоит в запасниках, но хочется, чтобы имя моё сохранилось в городской летописи и людской памяти.

Всегда хочется посидеть в тишине, почитать, вышивать, как я. Но это невозможно из-за нескольких громогласных детей, нарушающих покой и отдых целыми сутками. Утешаю себя надеждой, что через два месяца они пойдут в школу и хоть в утренние часы крики прекратятся. Но вспоминаю, что всю осень, зиму и весну крики после обеда ещё громче и активнее.

Весной пришло письмо с опросом от губернатора Московской области на тему «Что бы вы хотели улучшить в Московской области? Какие вопросы вас беспокоят?»!

Я рассказала в письме, что пенсионеры не имеют покоя и отдыха ни днём ни ночью. Родители совершенно не воспитывают детей, разрешая им гулять после 22 часов. Письмо отправила, и, к моему удивлению, вышел Указ Областной Думы о «тихом времени» с 13 до 15 часов. Как здорово! Я так радовалась! Но, к сожалению, пьяные родители и «бешеные» дети не знают об этом указе и продолжают бесчинствовать в наших дворах. Им весело и хорошо. Остальным жителям не очень.

Мои ониксовые часики показывали полночь. Картинка на столе красовалась ярким блеском, око «смотрело» на меня немного грустно и строго. Слёзы! Слезинки! Капли слёз! Вот что должно появиться на моей вышивке. Из глаза на картинке «выкатываются» три каплевидные жемчужные бусины – слезинки. К месту, к теме. Это моя печаль, переживание и боль из-за невозможности жить тихо и спокойно. Я уже не говорю о вое газонокосилок в руках у гастарбайтеров, бензопил, грохоте тракторов, поливальных машин, о шуме отбойных молотков во дворе, работы сигнализации и стука теннисных мячиков до полночи, рёва рок-музыки из динамиков автомобилей и урчания мотоциклов. Жить невозможно! Око «видит» мои страдания и показывает реакцию – огорчается. Я не должна страдать из-за внешних шумов, а должна жить в радости и покое. Оправданы страдания из-за своих грехов, по болезни и за Христа, но остальные страдания бессмысленны и не нужны. Да, можно заткнуть уши наушниками, берушами, закрыть наглухо окно и находиться в тишине, наслаждаясь своей работой, такой трудной и кропотливой.

– Точно! – сказала я сама себе. – Заткни уши и живи в тишине, занимайся своим любимым делом. Всё на свете кончается, и шум тоже когда-то кончится.

Моя подставка под чашку будет изумительная: бисеринки их чешского стекла мерцают по-разному при свете солнца и ламп, создавая уют и красоту. Сколько, интересно, она будет стоить? Умножу 350 рублей в час на 12 часов и ещё на 4 дня…

–?????

Конечно, не продам и не подарю. Очень дорогая, «выстраданная» картинка. Око «смотрит» на меня всегда. Жалеет, понимает, сострадает и говорит: «Не страдай!»

Так и длятся мои будни, с кропотливой мелкой работой с мелким, «мизерным» бисером. Каждый день вышиваю по брошке из серии «Деревья России». Это чудесные миниатюрные деревца разных оттенков бисера размером четыре с половиной на три с половиной сантиметра.

Игорь Метальский

Любовь и деньги

Шесть тридцать, самолёт уже минут пятнадцать как сел. В данный момент он, наверно, тащится по бетону и асфальту сквозь горячий июльский воздух и в ближайшие минуты причалит к рукаву. Пассажиры суетятся, надевают обувь, болтают, включают телефоны и отстёгивают ремни, невзирая на окрики стюардесс. Слава богу, я успел вовремя…

Но пора бы уже ей позвонить.

Телефон, наконец, закурлыкал и завибрировал.

– Привет, милая, наконец-то! Всё в порядке?

– Да, всё нормально…