Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

Если это и было так, то ненадолго. Чуть больше чем через месяц после того, как Перельман выиграл Revlon, GE объявила о покупке RCA, давнего клиента Lazard, за 6,3 миллиарда долларов наличными, а также о принятии на себя долговых обязательств. Сделка GE-RCA стала на тот момент крупнейшей в истории корпораций сделкой, не связанной с нефтью, и воссоединила RCA с компанией, которая основала ее пятьдесят пять лет назад. Эта комбинация стала корпоративной бомбой и оказалась одним из самых успешных слияний всех времен, поскольку NBC остается одним из самых важных активов GE. И именно Феликс стал инициатором сделки. Он был "постоянным собеседником за завтраком" Джека Уэлча, председателя совета директоров и генерального директора GE, хотя Lazard не был банкиром GE. И, конечно, с тех пор как Андре впервые обхамил Дэвида Сарноффа, выписав чек на 100 000 долларов в UJA, Лазард всегда был близок к RCA и много лет занимал место в совете директоров. На завтраке в октябре 1985 года Уэлч попросил Феликса организовать для него встречу с Торнтоном Брэдшоу, председателем RCA. Феликс с радостью согласился (ведь это мечта инвестиционного банкира, каким бы изнеженным он ни был). Коктейли между Уэлчем и Брэдшоу были назначены в квартире Феликса на вторую половину дня 6 ноября.

О знаменательной сделке было объявлено всего через тридцать шесть дней после обычных тайных переговоров о цене и юридических условиях. В один из моментов, в субботу, в конце переговоров, Феликс отправился на самолете Concorde в Париж, чтобы навестить больную мать. Он вернулся на следующий день, чтобы вновь занять свой пост. Сделка была щедро освещена на первых полосах газет "Таймс" и "Уолл-стрит джорнэл", где подчеркивалась роль Феликса в сближении двух сторон. Неделю спустя журнал Time опубликовал редкий материал для деловой прессы "Танго слияния", посвященный этой и другим сделкам. Феликс встретился с редакторами журнала и, что характерно, снова раскритиковал свою профессию за потенциальную угрозу финансовой системе страны. "Сегодня все выходит из-под контроля", - сказал он. Несмотря на то, что вскоре он будет свататься к Перельману, он выступил против поглощений в стиле Перельмана, финансируемых за счет проблемных облигаций и "чрезмерного принятия рисков". Он призвал правительство помочь. "Целостность наших рынков ценных бумаг и устойчивость нашей финансовой системы - жизненно важные национальные активы, которые сегодня разрушаются", - заявил он в Сенате в декабре 1985 года. "Необходимо принять меры, чтобы помочь им". И он предложил множество решений, которые помогут предотвратить надвигающуюся катастрофу. "То, как мы идем, погубит всех нас в этом бизнесе", - сказал он редакторам Time. "Когда-нибудь случится серьезный спад, крупные скандалы. Все мы будем сидеть перед комитетами Конгресса и пытаться объяснить, что мы делали".

Феликс, как обычно, оказался отчасти прав. В 1987 году произошла серьезная коррекция рынка и множество корпоративных скандалов. По иронии судьбы - и без ведома Феликса - другой банкир Lazard, Марсель Кац, занимался незаконной деятельностью, связанной со слиянием GE-RCA. Кац, тогда двадцатидвухлетний недавний выпускник Университета Брауна, был финансовым аналитиком по этой сделке. Он передал внутреннюю информацию о ней своему отцу, Харви Кацу, богатому хьюстонскому бизнесмену. Харви Кац и его тесть, Эли Мордо, получили более 2 миллионов долларов незаконной прибыли, торгуя акциями и опционами RCA до того, как сделка GE-RCA стала достоянием общественности. Когда Том Малларки, главный юрисконсульт Lazard, спросил его, как получилось, что его отец так активно торговал ценными бумагами RCA до объявления о сделке GE, Марсель отрицал, что передал информацию своему отцу. Марсель уволился из Lazard в феврале 1986 года, через четыре месяца после начала работы и через два месяца после объявления о сделке GE-RCA. В августе 1986 года Комиссия по ценным бумагам и биржам США и Катцы достигли соглашения, согласно которому Харви Катц согласился выплатить штраф в размере 2,1 миллиона долларов и вернуть более 1 миллиона долларов в виде незаконно полученной прибыли. Мордо согласился отказаться от 1,1 миллиона долларов незаконно полученной прибыли. Что касается Марселя, то SEC обвинила его в том, что он "сознательно раскрыл Харви Кацу существенную, непубличную информацию", полученную им во время работы над сделкой в Lazard. В рамках соглашения с SEC Марсель согласился на то, чтобы ему навсегда запретили работать в сфере ценных бумаг.

Но машину сделок на Уолл-стрит и богатство, которым одаривали людей, заключавших эти сделки, было уже не остановить. Несмотря на скромность Феликса, его образ жизни неуклонно улучшался на протяжении 1980-х годов. Если раньше он жил в якобы обшарпанном отеле Alrae и ездил на побитом универсале BMW, то с помощью своего партнера Алана Макфарланда (который был президентом совета кооператива) и связей Лиз в обществе - а также собственного растущего богатства и славы - он переехал в дуплекс на Парк-авеню, 770, на юго-западном углу Восточной Семьдесят третьей улицы, который считается одним из лучших зданий на Парке. Сегодня Феликс обладает всеми очевидными атрибутами значительного богатства, но старается не перегибать палку в духе Стива Шварцмана, Сола Стейнберга или Денниса Козловски. Сейчас они с Лиз делят кооперативную квартиру во весь этаж, выходящую окнами на Центральный парк, в престижном доме 810 по Пятой авеню (на Шестьдесят второй улице), оформленную в простой элегантности бостонским дизайнером Уильямом Ходжинсом с использованием картин импрессионистов и пастелей и рисунков XVIII века. Ранним утром Феликса можно было заметить прогуливающимся по четырнадцати кварталам Пятой авеню по пути в Рокфеллер-центр, как он всегда хотел делать, когда убедил Андре перенести офис Lazard в центр города. Восемьсот десятая Пятая очень похожа на Феликса - изысканная, ненавязчивая, элегантная и эксклюзивная.

А еще у них есть обязательный особняк в черепичном стиле менее чем в миле от пляжа на Саут-Мейн-стрит в Саутгемптоне, куда он пригласил МакКлинтика, чтобы тот стал свидетелем его ежегодной охоты за пасхальными яйцами с жирным шрифтом. Другой дом в Саутгемптоне, где раньше жила Лиз, иногда сдается в аренду Барбаре Уолтерс. Рохатины также владеют красивым, замысловатым - и огромным - домом в виде бревенчатой хижины, спроектированным племянником Лиз, на высоте около семидесяти двухсот футов над уровнем моря, недалеко от Пинедейла, штат Вайоминг, где они проводят большую часть августа и наслаждаются рыбалкой и наблюдением за птицами. Слово "скромный" не подходит для описания этих различных объектов недвижимости, но и "показной" тоже. В свою очередь, в квартире на