Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Лигачёв. Рано о Бондареве говорить как председателе.

Горбачёв. Психологически что ль?

Бобков (первый зампредседателя КГБ). Если узнают, что намечается Бондарев, это вызовет афронт» (В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова. М., 2008. С. 56).

Как видим, за Бондарева более других ратовал новый секретарь ЦК по связям с соцстранами Вадим Медведев, который в андроповское и черненковское время заведовал в ЦК отделом науки и учебных заведений, а до того был ректором Академии общественных наук. Он стоял на центристских позициях и был весьма начитанным человеком, а романы Бондарева «Берег» и «Выбор» им не раз использовались на занятиях с секретарями региональных обкомов партии по пропаганде. Но смотрите, кто ему возразил: два тогда ещё скрытых антипода – Александр Яковлев и Егор Лигачёв. Почему против выступил Яковлев, понятно. Он уже тогда готовил «прорабов перестройки», а Бондарев на эту роль не годился, ибо был слишком консервативен. А Егор Лигачёв, считавшийся в то время неформальным вторым секретарём ЦК? Он-то почему не поддержал кандидатуру Бондарева? Вероятно, Лигачёв тогда не совсем верил писателю, считая его человеком, завязанным на близкое окружение недавно умершего генсека Константина Черненко и, соответственно, способным тормозить реформы Горбачёва.

Что же получилось? Летом 1986 года в Кремле на съезде писателей был разыгран спектакль. Когда Георгий Марков зачитывал в присутствии членов Политбюро отчётный доклад, он неожиданно для многих пошатнулся. Тут же из президиума съезда встал главный редактор журнала «Новый мир» Владимир Карпов и спокойно заменил на трибуне Маркова, продолжив чтение доклада. После этого всем стало ясно, каким будет расклад. Съезд ввёл должность председателя Союза писателей, которым стал Марков – правда, председателю при этом не дали весомых полномочий. А первым секретарём был избран Карпов. О нём говорили как о храбром разведчике, который лично в войну захватил немало вражеских языков. Но каким он был писателем? А никаким. Все его повести о послевоенной армии были сочинены по армейским уставам и не отражали реального положения дел. Чуть лучше получилась у него книга «Полководец», у которой было по крайней мере одно достоинство – она возвратила из небытия фигуру генерала Ивана Петрова. Правда, Карпов сделал из этого военачальника какого-то небожителя, а Петров не всегда вёл себя как искусный полководец (вспомним, как он в начале июля 1942 года спешно покидал на подводной лодке Севастополь, после чего пытался застрелиться).

Кстати, в «Новый мир» Карпов попал случайно. Приближалось 60-летие главного редактора журнала Сергея Наровчатова, которому очень хотелось к своему юбилею получить Звезду Героя Соцтруда. В каких-то коридорах поэту намекнули, что в этом деле ему мог бы помочь Карпов, имевший доступ ко второму в партии человеку – Михаилу Суслову. Наровчатов тут же взял Карпова к себе в журнал и сделал его своим первым заместителем. Когда Наровчатов умер, на кресло главреда «Нового мира» стал претендовать 84-летний Валентин Катаев, к которому Суслов тоже благоволил. Но в данном случае главный партийный идеолог согласился поддержать более молодого Карпова (тому было только 59 лет). Тот сразу же наводнил редакцию бывшими сотрудниками журнала «Советский воин», которые открыли зелёную улицу армейской прозе и поэзии. На фоне происшедших при Карпове перемен публикацию в 1985 году в «Новом мире» романа Бондарева «Игра» многие восприняли чуть ли не как событие века.

Сразу после писательского съезда по литературной Москве пошли гулять слухи, будто Бондарев заменит Карпова на посту главреда «Нового мира». Но у взявшего под контроль Агитпроп Яковлева оказались свои планы – он сделал ставку на Сергея Залыгина. И то, что в начале 1970-х годов не получилось у инструктора отдела культуры ЦК КПСС Нины Жильцовой (эта партийная комиссарша пыталась навязать Залыгина в замы к Михалкову), на другом уровне осуществил Яковлев, передав писателю в руки главный литературный журнал.

Позже Бондарев часто проклинал Яковлева, и было за что. Но Яковлеву следовало отдать должное: он умел работать с разными аудиториями. Когда Горбачёв вернул его в Агитпроп, этот опытный партаппаратчик сразу сделал ставку на молодёжь и начал переформатирование почти всей молодёжной прессы. А Бондарев? Он продолжал использовать наработанные приёмы. Критик Михаил Голубков вспоминал, как в 1987 году он оказался на одной из встреч писателя со студентами, аспирантами и преподавателями филологического факультета МГУ.

«Речь зашла о „Докторе Живаго“ – когда, дескать, напечатаете (как будто именно Бондарев принимал решение о публикации романа Пастернака и всячески ему препятствовал). Писатель ответил то, что он по этому поводу думал: роман скучный и неинтересный. Да и антисоветский к тому же. Когда будет напечатан? – слышалось из аудитории. Вы хотите читать это? – спросил Бондарев. На минуту настала тишина, и кто-то громко ответил: да! Тогда вам надо жить при другой социальной системе, – с грустью ответил писатель. И ведь правду ответил: при иной социальной системе мы сейчас живём, свободно читая „Доктора Живаго“. Много лет спустя я узнал, что „Да!“ сказал писатель Алексей Варламов, тогда студент филфака. Сколько десятилетий прошло, когда случайно вспомнили тот эпизод!..

Этим ответом Ю. Бондарев обозначил границу между собой и революционно настроенной студенческой аудиторией: в революцию и новую социальную систему – без меня. Тогда мне было жалко, что он не с нами, взыскующими Пастернака, Набокова, Ходасевича и Адамовича, парижскую ноту, русский Берлин и пр. и пр. Сейчас не могу не оценить его честность и прямоту. Он прекрасно понимал, что этим ответом он перечёркивает прежнюю свою репутацию и определяет новую – советского ретрограда и адепта охранительной идеологии (хотя охранять в те последние советские годы было, в сущности, уже нечего)» (Профессорский журнал. Серия: Русский язык и литература. М., 2020. № 4. С. 2–3).

Не сумев летом 1986 года перебраться из Союза писателей России в Союз писателей СССР, Бондарев через какое-то время попробовал пробиться в Академию наук СССР. «Б. Н. Билунов (отдел науки ЦК), – записал 24 марта 1988 года в свой дневник Игорь Дедков, – рассказал, что Л. Леонов по телефону просил поддержать выдвижение Ю. Бондарева в члены-корреспонденты Академии. Ему сказали, что поздно, выдвижение уже прошло. Леонов настаивал, объяснял, что был в отъезде. Пришлось обращаться в Академию, но там это предложение отклонили».

Два слова о том, кем был Борис Билунов. В спортивном мире его знали как одного из сильнейших советских шахматистов. Но он пошёл не по спортивной, а по научной линии, стал изучать историю Болгарии, пока его не заметил и не взял в партаппарат Вадим Медведев, поручив ему курировать гуманитарные отделения