Солдаты СВО. На фронте и в тылу - Михаил Иванович Федоров

я встречался со старейшинами, с которыми до этого встречался. Снова я встретил тех людей, с которыми мы взаимодействовали. И здесь на перевале, когда мы исключали случаи мародерства, у нас не было такого, чтобы какую-то мзду требовали. Я понимаю: война. Люди и так озлобленные. У кого не было средств для существования, и я еще буду их обижать? Поэтому я всегда…

– Что ж, работа такая…

7. Случай на перевале

Майор Львов:

– У нас случай был. Там раз в неделю ходил автобус на Назрань. Ехал через нас, потом спускался и уходил на трассу, и на Ингушетию. Там дорога была с обратной стороны перевала. И вот он раз в неделю ездил и, через день он возвращался. А тут утром я встал, выхожу: елки-палки, по колено снега выпало на перевале. По колено! Ну, выпал и выпал. А там с обратной стороны от нас подъем на перевал серпантином. С нашей-то стороны ровнее. Сижу, машин очень мало было, из-за того, что снег выпал. Там же дороги никто не чистит. Вечереет, уже начинает сереть. Смотрю, идут женщина с ребенком. Я: так, не понял. Подходят. Я: «Что случилось?» – «У нас полный автобус не может выехать на перевал. Буксует». А там же опасно, и можно в ущелье улететь. Ну, что делать? Сереет. Или же это подстава, или там засада или что, но я подошел к командиру: «Ну, что будем делать?» Он: «Какое решение?» Я говорю: «Вы меня прикрываете, – а у нас была боевая разведывательная машина десанта на гусеницах без башни. – Дайте мне десять солдат, я их на броню посажу, вы займете позиции, если вдруг какая-то бойня, то вы нас поддержите…»

– Если подстава.

– Да, вдруг если подстава… И вот тогда мы построили заставу. Я сказал: «Кто хочет со мной, десять человек – шаг вперед». Ну работали мы там хорошо, жили одной семьей…

– Братство.

– И они сразу: «Командир, мы с вами».

– И вот они вышли. Я брал в основном старослужащих. Молодежь не брал. И вот мы выдвинулись туда. Потихонечку, потихонечку. Да, действительно, стоит автобус. Уже наступает ночь. Там была и беременная женщина, и старики… И все. Мы автобус подцепили, и потихонечку мы вытянули и помогли автобусу спуститься вниз…

– Об этом стало известно населению…

– Конечно, уже через два дня, когда снег начал таять, к нам приехал старейшина со словами благодарности: «Ребята, спасибо, что не бросили. Они бы там ночью…» Дров нету, греться нечем. У автобуса насколько бы бензина хватило? А идти до ближайшего пункта далеко. То есть зима, и мы не дали людям пропасть… Молва пошла. Они останавливались, они подходили, здоровались. Пожилые. Открывает багажник, а я: «Бать, давайте так. Я старшее поколение уважаю». А у нас было требование: открыть багажник, салон, дабы исключить перевозку оружия, боеприпасов, проверка документов… Но когда ехал старейшина, вот он выходит. Но я же их знаю. И вот идет открывать багажник. Я ему: «Но вы извините». – «А вдруг я?..» – «Пусть это будет на вашей совести»…

– Во!

– «Пусть это будет на вашей совести». То есть применяли тонкую тактику…

– Человеческую…

Львов:

– И вот все, они проезжали… На нас несколько раз в ночное время выходили шайтаны, пытались сбить наш ротный опорный пункт…

– Шайтаны – боевики…

– Да, боевики. У нас было не менее четырех боестолкновений в ночное время, они нас пытались… И фугасы подкладывали под ротный опорный пункт, чтобы… У них ничего не получилось… У нас солдат заболел на нервной почве. Ну, после ночных боев. Мы сообщили на базу, что есть заболевший. Приехал БТР, и, когда спускался с военнослужащим, там попали на засаду. То есть их обстреляли. Ну, все остались живы, оперативно прикрыли их. Снизу минометчики поддержали. Мы сверху передали координаты, где засели боевики. Они отработали. И БТР ушел без потерь. Все нормально. Но после этого к нам в течение десяти – двенадцати дней колонна не приходила, а вода-то была завозная. И все. Но нашлись мои друзья – чечены. Вот там в автобусе была беременная, жена чеченца. А я знал его брата. Сразу приехали: «Командир, какие тут вопросы?» Я: «Ребята, нет воды. Тяжело с водой». – «Хорошо». Развернулся, уехал. Часа через два смотрю – «Москвич» летит, а это его старший брат. Как узнал, что воды нет, он прилетел на перевал, открыл багажник, салон, а там бидоны с водой стоят. Он: «Командир, забирайте воду». И: «Дайте мне кружку», – со всех бидонов набрал, выпил.

– Что не отравлено…

– Да. «А меньший брат будет ехать, мы там в лесу вам дровишек наготовили. На КамАЗе будет ехать и скинет вам дров». Вот такое у нас было взаимодействие с населением… За нашу доброту, что честно выполняли свой долг, не наглели, никого не обижали, и люди к нам повернулись лицом, а не спиной…

– Вы маленький островок на отрыве, вас могли размазать только так, а благодаря налаженным человеческим отношениям вы и…

– Да.

– А не дубиной…

– Надо и кнутом, и пряником. Где надо – там и кнутом, где можно – мы и пряником. Вот, нормально. И когда я уходил, мы уезжали после очередной командировки, люди просто…

– Значит, вы налаживали отношения со старейшинами…

– Да, и с главой администрации. Это человек! Он потом к нам сюда приезжал в Воронеж. Самашки были побратимом с городом Россошью. Приезжал и первым делом встречался со мной. Приятно было, и посидеть, поговорить, вспомнить.

– Тогда чеченская милиция начала создаваться.

– В 2001 году уже пошло формирование отделов, хотя начали еще в 2000-м. Вот в селе Самашки был участковый Хусейн, который тоже прошел Афганистан, служил тогда. Потом он вернулся на должность участкового. Но, к сожалению, когда я уже дома был, мне сообщили, что Хусейн погиб… Расстреляли его. Не простили ему то, что он надел милицейскую форму…

8. Снова в Чечню

Львов:

– В 2001 году я снова приехал из командировки, ранение начало давать о себе знать, снова операции, снова больницы, снова госпитали, снова служба. Но в 2006 году я снова обхитрил врачей и снова вернулся в Чечню. Но тогда командировки были у нас три месяца, а тут стали командировки по полгода. И вот я вернулся в командировку уже на полгода. 2006–2007 год. И снова там. Теперь я находился в самом Ачхой-Мартане, но мы выезжали и в Самашки. Теперь у меня должность была не оперуполномоченный, потому что когда я в 2001 году вернулся, ранение дало осложнение и начальник принял решение перевести меня на более спокойную должность – сначала я был дежурным в приемнике-распределителе горрайотдела, а потом стал начальником. И вот