Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

из Фамагусты в особенности. Следовательно, кипро-генуэзская война способствовала упадку не только экономики Кипрского королевства, но, в конечном итоге, и генуэзской Фамагусты. Несвоевременная оплата долгов королем Кипра усугубляет финансовую ситуацию в Фамагусте. Постоянно росли косвенные налоги; лихоимство и ненасытность чиновников заставляли население покидать город, который постепенно становился все более безлюдным. Вторжение мамлюков в 1426 г., нападение короля и каталонцев в 1441 г. и мамлюков в 1442 г., неоднократные попытки Лузиньянов вернуть город приближали упадок Фамагусты и подвергали опасности генуэзское господство. Введение новых налогов и отправка наемников оказывались неэффективными. Передача Фамагусты Банку св. Георгия также не спасла ситуацию. Процесс упадка Фамагусты продолжался. 1447–1464 гг. — время капитуляции города. Банк пытался вновь наладить функционирование административной и финансовой системы колонии, отправлял туда дополнительные средства, оружие и воинов. Однако эти усилия были тщетны как из-за проблем на Кипре, так и внутренних проблем в самой метрополии[1422].

Возвращение всего острова под власть Лузиньянов, однако, не означало возврата к временам благоденствия и процветания королевства. На смену одним завоевателям — генуэзцам шли другие — венецианцы, более терпеливые, дипломатичные, изворотливые и изощренные в политике, добившиеся подчинения острова совсем другими невоенными методами.

Глава IV.

Кипр и Венеция в XIII–XV вв.

IV.1. Венецианские мигранты и иммигранты на Кипре в XIII–XV вв.

IV.1.1. Венецианцы и освоение аграрной периферии Кипра

Крупнейшая за всю средневековую историю миграция европейского населения на Восток имела место в эпоху Крестовых походов. Ей сопутствовало не только освоение завоеванных территорий рыцарями-крестоносцами, но и внедрение на богатейшие рынки Востока европейского, и в первую очередь итальянского, купечества. Постепенно рыцарский, франкский элемент уступал позиции элементу купеческому, итальянскому. Как результат, европейская миграция на восток оказалась по преимуществу городской — ремесленной и купеческой. Среди мигрантов легко различить две категории: «иммигрантов» и сезонных мигрантов. В первой демографической волне, соответственно, преобладают мигранты, которые переселялись в новые земли навсегда или надолго, во второй — те, кто прибывал на Восток временно, главным образом по коммерческим делам. За счет таких мигрантов, несомненно, увеличивалась численность населения в крупных портовых городах в сезон торговой активности — с весны по осень.

Методы освоения рынков и внедрения на Восток у разных европейских наций были различными. Пизанцы, которые активно участвовали в первых крестовых походах, получили в завоеванных землях свои дивиденды в виде торговых привилегий и права основывать фактории. Генуэзцы и, особенно, венецианцы сначала как бы стояли на рейде в ожидании результатов военных операций. Убедившись в благополучном исходе Первого крестового похода, и те, и другие поспешили получить свою долю завоеванного, ссужая деньгами, предоставляя суда и поставляя живую силу новым правителям Латинского Востока и Латинской Романии.

Подходы Лигурийской и Адриатической республик к колонизации Леванта и, как следствие, темпы, динамика и структура миграционных процессов, были различными. Генуя ориентировалась на создание колоний и факторий, которыми управляли назначенные из метрополии чиновники, полностью подчиненные ей, а Венеция помимо завоевания колоний (Крит, Эвбея) или обустройства факторий (Бейрут, Тир, Акра, Фамагуста и др.) с назначенным штатом чиновников, для повышения степени влияния республики и одновременно сокращения государственных затрат при освоении территорий охотно использовала личную активность своих граждан, их контакты с местными правителями, их вовлечённость в местную экономику и освоение аграрной периферии, наконец, выгоды от оказания личных услуг сюзеренам Востока. Колониальная империя Адриатической республики включала целые области и отдельные острова, находившиеся под управлением отдельных семей (Санудо на Наксосе, Корнаро на Кипре). Именно на них прежде всего изначально перекладывались административные расходы, которые генуэзцы тщились сократить в своих колониях накануне их продажи Банку св. Георгия. Устраняясь от прямого администрирования, Венеция обретала налоговые поступления, «верных дочерей и сыновей», постоянно открытые порты и рынки в этих областях, благоприятные условия жизни, деятельности и торговли для своих граждан, сохраняла возможность не только влиять на них, но и диктовать им условия. Республика св. Марка всячески поощряла личную активность своих граждан и их миграцию на Восток, извлекая из этого собственные выгоды. Со своей стороны венецианские мигранты и эмигранты могли всегда рассчитывать на поддержку и помощь родины в конфликтных ситуациях, и как минимум, на сочувствие той части местной элиты, которой были дарованы частичные права гражданства. (И Генуя, и Венеция прибегали к подобной политической ассимиляции представителей автохтонного населения, оформляя их статус как «белых генуэзцев» или «белых венецианцев»[1423]).

История Кипра сохранила множество сведений о рассматриваемых процессах. При династии Лузиньянов Венеция использовала все возможные методы проникновения на Кипр (кроме открытого военного завоевания, от чего не удержалась Генуэзская республика). Процесс этот был длительным и растянулся на несколько столетий. Историки сделали Венецию моделью успеха, богатства, изобилия, иногда подчеркивая, что Венеция «имела монополию на транзитную торговлю восточными специями» и что «венецианцы были сеньорами Средиземноморья»[1424]. Однако своим успехом Венеция была обязана в значительной степени тому, что в достижении своей цели она всегда была очень осторожна и чрезвычайно терпелива. Будучи блестящей ученицей Византии в области дипломатии, обладая огромным политическим опытом, колоссальным терпением и хорошей памятью, Венеция готова была договариваться, платить, меняться, интриговать, подставлять под удар третью сторону, проявляя порой чудеса изворотливости, душить конкурента или врага экономически, только чтобы избежать прямых военных столкновений, коих в ее истории и без того было немало. В то же время Венеция легко втягивалась в любые крестовые походы XIV–XV вв. ради получения прибыли, защиты собственных территорий, отстаивания своих интересов и укрепления позиций в землях Востока, выходя при этом сухой из водоворота войны в отношениях с мусульманами. Как это ни странно, она — участница крестоносных экспедиций, кажется, не ассоциировалась и напрямую не объединялась с крестоносцами даже мамлюками и турками. По образному выражению Г. Кречмаера, Венеция имела "равнодушное сердце" (das laue Herz)[1425]. Может быть, это "сердце" (или хладнокровие) позволяло ей проводить исключительно прагматичную и последовательную политику!

Первые поселения венецианцев на Кипре появились еще в то время, когда остров принадлежал Византии. Согласно хрисовулу Иоанна II Комнина, венецианцы получили право свободного входа в города и порты Кипра и свободы торговли уже в 1126 г. В 1148 г. этот договор был подтвержден Мануилом I Комнином[1426]. К началу XIII в. венецианские поселенцы владели землями в районе Лимассола, Пафоса и Никосии. Это известно из описи венецианских владений на Кипре, составленной Джакомо Фрайраго в 1230–1240-е гг.[1427] Только в Лимассоле, который в XII–XIII вв. был главным портом Кипра, у венецианцев было 40 станций. Существование собственной станции