Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

«Си Лю» (细柳), девушки по имени Си Лю, умер рано, и она осталась с двумя детьми. Старший сын по имени Чанфу был от прежней жены, при этом она за обоими сыновьями следила строго и совсем не потакала старшему сыну, не опасаясь пересудов. На самом деле Чанфу уже ступил на путь разнузданности и упадка, а Си Лю только пыталась наставить его на путь истинный нетривиальными способами. Строгость Си Лю по отношению к Чанфу вызывала пересуды среди соседей, многие думали, что она так строга с ним, потому что она его мачеха. Эти слухи дошли и до самой Си Лю, но она не обратила на них никакого внимания. В конце концов Чанфу сдал экзамены на степень цзиньши. Си Лю, несомненно, можно считать незаурядной женщиной. Так как она была мачехой Чанфу, ее строгость по отношению к нему однозначно воспринималась со стороны как злоба и жестокость, совершаемые во вред, и для того, чтобы не тяготиться этими упреками, ей потребовалась большая храбрость.

В «Ляо Чжай чжи и» можно также встретить ряд образов весьма эрудированных, находчивых, сообразительных, решительных и дерзких женщин. Две лисы-оборотня из новелл «Парная надпись для лисы» (狐联) и «Лиса острит»[197](狐谐) сметливы, красноречивы, им даже хватает остроумия, чтобы потешаться над начитанными книжниками, да так, что те не находят себе места. Хотя они и лисы-оборотни, они более образованны и лучше разбираются в поэзии, чем те ученые книжники, что так любят кичиться своей образованностью. Еще важнее то, что эти лисы-оборотни более душевны и человечны, чем ученые-схоласты. Ведьма по имени Вэнь Цзи, описанная в новелле «Молодой человек из Цзяпина» (嘉平公子), посвятила все свои силы тому, чтобы помочь молодому человеку подготовиться к экзаменам. Однако она обнаружила, что молодой человек, хоть и хорош собой, очень плохо справляется с письмом и делает множество ошибок, часто путает иероглифы: например, вместо иероглифа «перец» (椒) пишет «горох» (菽), вместо иероглифа «имбирь» (姜) пишет омонимичный иероглиф «река» (江), вместо «возмутительный» (可恨) пишет «развратительный» (可浪). Не выдержав его неисправимой глупости, лиса посетовала, что ошиблась в выборе партнера. На одной из пестривших ошибками записок, написанных главным героем, ведьма дописала стихи, в которых высмеяла орфографические ошибки молодого человека и призналась, что лучше уж быть певичкой, чем иметь такого мужа. Затем ведьма сказала молодому человеку: «Вначале я думала, что Вы – образованный молодой человек, и я терпела из-за Вас позор. Я и подумать не могла, что от образованного молодого человека у Вас только внешность! Вот уж действительно, кто судит только по внешности, сам становится посмешищем для всех!» [8, с. 691–692] Сказав это, ведьма исчезла навсегда. Пока Вэнь Цзи считала, что молодой человек имеет перспективы и его ждет ученая карьера, она беззаветно помогала ему во всем; убедившись же в его никчемности, ведьма столь же решительно оборвала с ним все контакты. Она предпочла быть проституткой, нежели водить дружбу с таким человеком, «увешанным золотом и яшмой снаружи, но внутри наполненным трухой».

Женские образы из «Ляо Чжай чжи и» с точки зрения мотивационной составляющей определенно оказали влияние на концептуализацию и описание женских образов в прозе таких горячо любящих и хорошо знающих «Ляо Чжай чжи и» писателей как Сунь Ли, Ван Цзэнци, Гао Сяошэн и др. Сунь Ли создал ряд образов молодых, очаровательных, смелых, находчивых и достойных женщин. Например, девчонка из рассказа «Воспоминания о горах» (山地回忆) или У Чжаоэр из одноименного рассказа (吴召儿), или даже Чуньэр из романа «Воспоминания о начале бури» (风云初记) – все эти героини именно таковы. Они обязательно вызывают ассоциации с милыми лисами-оборотнями, ведьмами и обычными девушками, вышедшими из-под пера Пу Сунлина. Книга «Собрание концовок песен» (曲终集), которую Сун Ли опубликовал в поздние годы, представляет собой сборник сюжетной прозы, эссеистики и других текстов разных жанров. Один из текстов, озаглавленный «Записанное прохладной осенью» (秋凉 偶记), состоит из трех частей. Во второй части, озаглавленной «Вновь смотрю на глицинии» (再观藤萝), писатель рисует женский образ. Сунь Ли ведет речь о том, как в саду во дворе дома построили беседку под глициниями:

Как раз когда распускаются цветы глицинии, несколько молодых матерей приходят сюда с детьми посидеть. Одна молодая девушка, по говору и внешнему виду которой ясно, что она работает у кого-то няней, тоже приходит сюда поиграть с ребенком.

Эта няня достаточно высока ростом, она выглядит крепкой, но при этом элегантной, она стоит в беседке, и цветы глицинии распускаются прямо над ней, в утреннем свете они как будто украшают ее прическу.

С тех пор как началась «политика реформ и открытости», женские наряды сильно изменились, изменились и настроения женщин. Стоит только одеться в модный костюм, сделать себе модную прическу, и даже самая невзрачная дурнушка будет чувствовать себя красивой, будто вмиг сделалась небожительницей. Они слышат стук каблуков, чувствуют запах косметики и тут же чувствуют себя окрыленными тем, что обрели статус и ценность для общества. Эта девушка, которая приехала из деревни, стоит с другими мамашами, выделяясь своим видом из их массы. Ее красота – естественная, как красоты самой природы и того, что природа порождает. Ее красота – натуральная, а не искусственно созданная, в ее облике нет фальши, создаваемой косметикой. Похоже, что она осознает это и, стоя теперь среди модных городских девиц, не чувствует себя хуже других. Она беззаботно смеется, за словом в карман не лезет, отчего этим городским домохозяйкам даже становится не по себе от ее очарования. Она стала центром беседы, и стояла как журавль среди кур [11, с. 300].

Если сравнивать это описание женщины с теми, которые можно увидеть в «Ляо Чжай чжи и», то проследить параллели – вовсе не невозможное дело. Но это было бы слишком грубым обобщением. Я хочу сказать только, что Сунь Ли, подобным образом описывая и оценивая эту деревенскую девушку, на самом деле легко вынуждает нас задуматься о женщинах в прозе Пу Сунлина, которым свойственна естественная манера держаться, чье поведение великодушно, кому неведомо чувство смущения.

Не правда ли, очень похоже на то, как в рассказе Ван Цзэнци «Посвящение» (受戒) девушка Сяо Инцзы обращается с монахом Минхаем, на то, как женщины из «Ляо Чжай чжи и» обращаются с теми книжниками, к которым они питают симпатию? Эти лисы-оборотни и ведьмы всегда по собственной инициативе проявляют чуткую заботу о книжниках; женщины смелы, но осмотрительны, решительны и деятельны; книжники же поначалу оказываются порой глуповатыми, порой косноязычными, и только впоследствии их умы приходят в движение.