Синоп (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

было объявлено, будто Пальмерстон ушел вследствие нежелания поддерживать билль об избирательной реформе, выработанной Джоном Росселем, и который поддерживать обязался глава кабинета Эбердин. И сам Пальмерстон не опровергал этой версии. Но и Англия, и Европа поняли этот уход Пальмерстона как протест против слишком слабого реагирования кабинета Эбердина на истребление Нахимовым турецкого флота. В самых читаемых газетах Англии поднялась буря. Уже давно грамотно подготовленная общественность требовала ввода английской эскадры в Черное море все решительнее.

В Петербурге отставке главного врага поначалу обрадовались, но затем быстро поняли, что Пальмерстон произвел гениальный шахматный ход, который непременно приведет к выигрышу всей партии не для Эбердина, а для Пальмерстона.

В Англии началась настоящая истерия. В потворстве русским обвиняли теперь не только осторожного Эбердина, дни которого были сочтены, а даже королеву Викторию. Особенно же доставалось ее мужу принцу Альберту.

– Принц куплен русским царем! – кричали на улицах.

По Лондону распространялись печатные листки со стихотворениями о неком «маленьком Але, королевском товарище, который, говорят, обратился в русского». Наконец стали уже прямо передавать слухи, что и Альберт, и Виктория арестованы и будут заключены в Тауэр, тюрьму для государственных преступников. Огромные толпы зевак собирались по утрам около Тауэра, поджидая привоза королевы и ее мужа в тюрьму.

Спустя буквально месяц кабинет Эбердина пал. Новым же премьером стал никто иной как хитрый Пальмерстон, безукоризненно разыгравший свою партию. Теперь уже ничего не мешало ему посчитаться с Россией. Война приближалась гигантскими шагами.

27 декабря министр иностранных дел Англии лорд Кларендон официально заявил, что после Синопа, где турецкий флот был истреблен Нахимовым в турецком порту, Англия, не желая допустить грозящего Турции повторения подобного несчастья, вводит свою эскадру в Черное море. Протест посла Бруннова остался тщетным. Лондон был незамедлительно поддержан Парижем. Так победно завершилась для России война с Турцией, и началась куда более кровопролитная и тяжелая война с европейской коалицией, вошедшая в историю, как Крымская.

15 февраля 1854 года союзники ультимативно потребовали от Николая I оставить Молдавию и Валахию. 12 марта Лондон и Париж заключили военный договор с Турцией.

В те тревожные дни в письме к двоюродному брату Нахимов рассказывал, что четвертый месяц не сходит на берег и постоянно болеет, ибо холодной зимой температура в каюте спускалась до 4 градусов мороза и нередко вода в графине замерзала. Моряк мечтал о том, что со временем все успокоится и год он сможет полечиться в деревне. Рейнеке он прямо писал, что девять дней болел, пять из них не вставал с дивана и ничего не ел. Увы, пройдет буквально два дня, и ни о каком отдыхе в деревни уже не будет идти речь.

15 марта 1854 года Англия и Франция объявили войну России. С этой минуты русско-турецкая война превратилась в войну одинокой России с коалицией великих держав.

Как явно напоминают нам те, казалось бы, далекие события день сегодняшний, когда во имя неких надуманных «зон национальных интересов» в мире творится произвол и беззаконие! Ничто не ново под луной! Поняв, что Турция войну России уже фактически проиграла, англичане и французы решили действовать, наплевав на все ранние договоренности. Война из русско-турецкой отныне становилась войной европейской. В Черное море вошел огромный паровой англо-французский флот. Первой подверглась бомбардировке беззащитная Одесса. А 13 сентября 1854 года Нахимов и Корнилов с вышки севастопольской морской библиотеки увидели на горизонте несметную массу судов. Окутанный дымом флот медленно направлялся к Евпатории. Адмиралы долго стояли молча, понимая, что столкновение с этой армадой кораблей и войск неизбежно…

Впереди была боль и слава Севастополя…

Десятая глава

Судьбы синопцев

По-разному сложились судьбы героев Синопа. Однако большинство из них прошли Севастопольскую страду и многие нашли свой конец на бастионах чести. Выжило меньшинство, но до последних дней эти немногие выжившие были верны своему синопскому и севастопольскому братству.

В октябре 1854 года началась небывалая по драматизму и героизму оборона Севастополя. Из обращения вице-адмирала Корнилова к морякам- черноморцам: «Войска наши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах? Он привел двойное количество таких, чтобы наступать с моря. Нам надо отказаться от любимой мысли – разбить врага на воде. К тому же, мы нужны для защиты города, где наши дома и у многих семейства. Главнокомандующий решил затопить несколько старых кораблей на фарватере. Они временно преградят вход на рейд и, вместе с тем, усилят войска. Грустно уничтожать свой труд. Но надо покориться необходимости. Москва горела, а Русь от этого не погибла».

Из донесения генерала Тотлебена: «Наше положение критическое, ежеминутно готовимся мы встретить штурм вдесятеро сильнейшего неприятеля и, по крайней мере, умереть с честью. Начертание укреплений и расположение войск определил мне генерал-адмирал Корнилов вместе с храбрейшим адмиралом Нахимовым, но случаются дни, когда мы все теряем даже малейшую надежду».

Когда неприятельские авангарды подошли к внешнему обводу города, они были поражены. Впереди ощетинившись сотнями стволов, их ждали только что воздвигнутые укрепления. Пораженные увиденным, командующий французской армией генерал Конробер и английский лорд Роглан от немедленного штурма отказались. Не менее удручающая картина ожидала союзников у Севастополя и со стороны моря. Вход в Севастопольскую гавань был надежно перекрыт.

Так что же происходило в эти дни в Севастополе? Брошенный князем Меншиковым город был оставлен даже без руководителя-единоначальника. Все руководство по собственной инициативе взяли на себя Корнилов и Нахимов, взяли фактически самовольно и властно. Первый отвечал за оборону Северной стороны города, а второй – Южной.

На второй день после Альминского сражения Корнилов собрал на совещание командиров кораблей. Вице-адмирал предложил выйти в море и атаковать неприятеля. Гибель черноморского флота была бы при этом почти неизбежной, но Корнилов рассчитывал нанести немалый урон и союзникам, заставив их отказаться от действий в Крыму. Меншиков выходить в море флоту не разрешил, приказав затопить часть кораблей на входе в бухту, а Корнилову велел отправляться в Николаев. История донесла до нас ответ Корнилова:

– Остановитесь! Это самоубийство… К чему вы меня принуждаете! Но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелем – невозможно!

Утром следующего дня на входе в бухту, преграждая путь возможному прорыву неприятельского флота, легли на дно семь судов. Обходя на катере обреченные суда, Корнилов говорил плачущим матросам:

– Грустно уничтожать свой труд!.. Но надобно покориться необходимости! Москва горела, а Русь от этого не погибла!

Экипажи затопленных кораблей с пушками и абордажным оружием были