Том 8. Фабрика литературы - Андрей Платонович Платонов

Однако здесь есть одна истинная ценность, некоторый залог спасения и будущего освобождения трудящихся. Эта ценность заключается в великой прочности человеческих чувств угнетенных, уничтожаемых людей. Речь идет не о животной стойкости человеческих существ, а о их способности сохранять в себе высокие человеческие качества даже в трагическом, обреченном положении. Есть в этом состоянии оставшихся в живых Джоудов и еще одно обещание спасения – о нем мы скажем позже.

Решение Розы Сароны – накормить своей грудью голодного – подсказано ей ее матерью, что еще более увеличивает значение всего эпизода, поднимая его до уровня величия – в социальном и художественном смысле.

Мать семейства Джоудов является едва ли не главным лицом в романе. Интересно, что она, мать, изображенная Стейнбеком, напоминает нам «Мать» Горького. В матери Стейнбека та же несокрушимость человечности, тот же ежедневный героизм перед лицом страшной жизни, такое же нарастающее понимание действительности, огромная способность выносить жестокое горе (сын ее, Том, долго сидел в тюрьме) и готовность опять идти на муку, опять потерять сына, может быть, уже навеки, когда этому случилась необходимость.

«Мать» Горького, конечно, более передовая, более общественно сознательная женщина, чем мать из романа Стейнбека, да и среда и все жизненные обстоятельства, в которых действуют две матери, совершенно разные. Но все же родство образов двух матерей тут есть. Более того – Том Джоуд, старший сын матери из романа Стейнбека, в то же время является словно младшим братом Павла – из романа Горького «Мать».

Том Джоуд – начинающий революционер; сначала у него есть только темперамент борца, но потом появляется и революционное сознание – под влиянием фактов действительности, под влиянием тюрьмы и товарищей. Опять-таки Тому еще далеко до Павла как революционеру, но он вышел на тот же путь, и судьба Тома в романе не кончается. Том увидел, как его друг Кэйси пал с размозженной головой под ударом провокатора. Кэйси был в это время организатором местной забастовки, он не хотел, чтоб люди вымерли от слишком низкой зарплаты. Том в ответ на смерть друга поднял руку и уничтожил провокатора. После он почувствовал только облегчение от своего поступка, точно он убил зверька-вонючку. Спасаясь от преследования, Том вынужден был покинуть семью своего отца и матери – и он уходит в неизвестность, но судьба его предрешена: он будет большим борцом за жизнь и благоденствие фермеров-земледельцев и рабочих.

Еще до того как совершить политическое убийство, Том просидел четыре года в тюрьме – тоже за убийство, но при самозащите. Возвратившись из тюрьмы в дом родителей, Том застал семью в разорении, – ее, как и семьи других фермеров, банк сгонял прочь с земли. Тома встретила мать после долгой разлуки. – «Маленькие руки коснулись его плеч, коснулись его мускулов, словно проверяя их крепость. Потом она, как слепая, дотронулась пальцами, до его щеки. И радость ее граничила с горем». Это написано просто, точно и превосходно.

Прекрасно написан образ деда Тома, старого человека, одаренного в своей натуре столькими живыми силами, что он однажды от хохота вывихнул себе бедро. Вот эпизод встречи с дедом его внука Тома, дающий представление о характере деда: «Дед кричал: – Где он? Где он, черт вас побери! – И его пальцы снова принялись теребить пуговицы на штанах, потом в забывчивости потянулись к карману. И тут он увидел Тома… Дед остановился сам и остановил тех, кто шел за ним. Его глазки злобно засверкали. – Вот, полюбуйтесь, – сказал он. – Арестант! Джоуды никогда по тюрьмам не сидели. – Мысль его работала скачками. – Какое они имеют право сажать его в тюрьму! Я бы на его месте то же самое сделал. Какое они, сукины дети, имеют право! – Потом он опять перескочил на другое. – Тернбулл (отец убитого), старый хрыч, хвалился – застрелю, как только выйдет. Говорит, кровь во мне такая, не позволяет стерпеть. Я ему велел передать пару словечек. Говорю: „С Джоудами не связывайся. Может, во мне кровь еще почище твоей“. Говорю: „Ты только покажись с ружьем, я тебе его загоню в задницу – будешь помнить!“ Напугал его до полусмерти». «Бабка сказала с гордостью: – Второго такого брехуна, разбойника ищи – не найдешь! В пекло прямо на кочерге въедет, слава господу».

И вот крестьянское семейство готово к отъезду с родного места навсегда. – «Как же мы будем жить, когда у нас отняли жизнь? Как мы признаем самих себя, когда у нас отняли прошлое?.. Они сидят, смотрят на огонь… Как же дальше, когда не будешь знать землю за порогом своего дома? Или проснешься среди ночи, и знаешь – знаешь, что ивы нет. Разве ты можешь жить без ивы? Нет, не можешь. Ива – это ты. Боль, которая терзала тебя вон на том матрасе – мучительная, сумасшедшая боль – это ты».

Подобно всякому большому таланту, Стейнбек силен, так сказать, во все стороны. У него хороши в романе и резкие драматические эпизоды и прелестны изображения взволнованного, но безмолвного несчастного человеческого духа.

В дороге умирает дед и умирает бабка, и это естественно и необходимо, что они должны умереть в дороге, в изгнании. «Земля ваша и дед – это одно, неразделимое», – сказал Кэйси после смерти деда. Дед был циником, весельчаком, разбойником, обжорой и работником, но все это произошло и было действительно, натурально лишь на родной, обжитой почве, вблизи порога своего дома, а далеко, в безвестности, в чуждости это не имело источника и было лишено смысла и интереса. И дед скончался; его мир – не вселенная, а лишь немного места вокруг своего дома, пашня и еще соседи, нужные для развлечения и раздражения души.

Джоуды приезжают в Гувервил (нарицательное название «ветошных, нищих поселков бездомных и безработных людей»). Безработные люди томятся, сходят с ума; и умирают с голода, а кругом лежит незасеянная, пустая земля, занятая бурьяном. Иногда целым миллионом акров владеет один человек, и про него думают некоторые обездоленные, что он – сумасшедший. «Может все-таки удастся получит хоть небольшой участок? Ну, хоть самый маленький. Вон тот клочок. Там сейчас один бурьян. Эх! Я бы с этого клочка столько картошки снял – на всю семью хватило бы!» Нет, это невозможно; прежде нужно уничтожить руководящий паразитический класс всей страны. И вот на великой, пустой земле безработные разводят «потайные огороды, прячущиеся среди зарослей бурьяна». Люди сажают семена или картофельные очистки счетом на штуки,