Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий

январе 1800 г. председателем палаты был избран бескомпромиссный республиканец Франсуа Дону. На радостях по такому случаю другой заступник Республики Оноре Дюверье заявил: «Если кто-либо осмелится заговорить здесь о двухнедельном кумире, мы напомним всем, что эти стены были свидетелями падения полуторатысячелетнего кумира»[1345] (т.е. Французской монархии, история которой заняла 481–1792 гг.) Когда же депутат Жан Риуф помянул добром Бонапарта, сравнив его с Ганнибалом, голос оратора заглушил ропот неодобрения. Большинство Трибуната выступило против законов о чрезвычайных мерах, государственных займах, мировых судах, которые инициировал первый консул. Наполеон был в ярости: «Эту свору метафизиков давно пора утопить. Настоящие паразиты, забившиеся в складки моей одежды. Уж не думают ли они, что я позволю поступить с собой, как с Людовиком XVI?»[1346] Воспользовавшись подоспевшим сроком обновления на ⅕ состава Трибуната, первый консул поручил второму (Ж.Ж. Камбасересу) заменить наиболее рьяных оппозиционеров лояльными депутатами, что Камбасерес и обеспечил. В результате обновления и Дону, и Дюверье, и фактический лидер оппозиции Бенжамен Констан остались за бортом Трибуната.

Но, конечно же, наибольшую опасность для режима консульства таила в себе военная оппозиция. При всём том, что Наполеон именно в армии пользовался колоссальным, ни с кем не сравнимым авторитетом, военные круги, настроенные до фанатизма республикански (в частности, благодаря победам Наполеона над армиями антифранцузской коалиции), усматривали в режиме консульства возврат к монархии и не хотели допустить такого возврата даже со стороны Наполеона. Nota bene: речь идёт о командном составе войск Республики. Ж. Тюлар справедливо подчёркивает: «Заговоры стали привилегией офицерства. Солдаты в них не участвовали»[1347]. Разумеется, и офицеры и генералы далеко не все встали в оппозицию к Наполеону, но нашлись среди них и такие. Судя по данным из разных источников, Г.М. Брюн — генерал и будущий маршал империи, а в прошлом друг таких корифеев революции, как Ж. Дантон и К. Демулен, — сговаривался с генералом К.Ф. Мале «арестовать Бонапарта, когда тот приедет в Дижонский лагерь (начальником которого был Мале. — Н.Т.) инспектировать войска»[1348]. Бонапарт, однако, в Дижон не приехал.

Тем временем генерал Ж.В. Моро превратил в один из центров военной оппозиции свой дом в Париже на ул. Анжу. Здесь собирались, вели подстрекательские разговоры и, возможно, строили планы заговора против Наполеона популярные генералы А. Массена, Ж.Э. Макдональд, П.Ф.Ш. Ожеро (все трое — будущие наполеоновские маршалы), К.Ж. Лекурб, М. Дюма и др. Самым авторитетным из них был Моро. Военная оппозиция считала его своим лидером. Полиция докладывала первому консулу о каких-то связях Моро с якобинцами, о распространении в Париже прокламаций: «Да здравствует Моро! К чёрту правительство!»[1349] Но, как верно подметил Д.М. Туган-Барановский, «для лидера какого-либо тайного заговора Моро вёл себя слишком открыто. Он демонстративно отказался войти в состав Почётного легиона, не присутствовал на торжественном богослужении по случаю конкордата, отвергал все приглашения Наполеона и его попытки как-то договориться»[1350]. В результате консульская полиция не смогла уличить Моро и его единомышленников ни в чём противоправительственном. Оговорюсь: не смогла уличить пока. Но впереди был ещё 1804 г.

Значительно более серьёзным оказался другой очаг военной оппозиции в штабе Рейнской армии, которой в то время командовал Ж.Б. Бернадот. Весной 1800 г. здесь «тлел заговор под названием «горшки с маслом»; эти горшки использовались для нелегальной транспортировки антибонапартистских памфлетов»[1351]. Возглавлял заговор начальник штаба армии генерал Э.Ф. Симон, а среди участников заговора были также генерал А.Г. Дельмас и адъютант Бернадота Адольф Марбо — родной брат генерала барона Марселена Марбо, автора интереснейших мемуаров. Кстати, Марселен Марбо категорически утверждал, что в заговоре Симона участвовал и сам Бернадот[1352]. Заговорщики начали было распространять воззвания к армии и к обществу, написанные Симоном в таком духе: «Тиран узурпировал власть. Кто этот тиран? — Бонапарт!»[1353], но не успели предпринять ничего более. В июне 1800 г. почти все они были арестованы.

Генерал Симон взял всю вину на себя, заявив, что он — единственный организатор заговора, но отделался лишь ссылкой в провинцию Шампань, а в 1809 г. был возвращён на военную службу с генеральским чином[1354]. А что Бернадот? Ничего! Наполеон, ради бывшей своей возлюбленной Дезире Клари, которая, после того как он оставил её, вышла замуж за Бернадота, просто закрыл глаза на все обвинения, предъявленные Бернадоту в ходе следствия о «горшках с маслом».

Здесь уместно обратиться к вопросу о масштабах правительственных репрессий в годы консульства. Подробнее речь об этом пойдёт далее, в связи с покушениями на жизнь Наполеона. Но уже по данным о первых выпадах и заговорах политической оппозиции (не считая гражданской войны в Вандее, это особый факт: на войне, как на войне!) можно заключить, что карательные меры первого консула не отличались ни размахом, ни жестокостью. Что же касается служителей культа, то с ними Наполеон, учитывая религиозные чувства большинства нации, старался быть обходительным. «Великая терпимость к священникам и покровительство простому люду!» — внушал он 14 января 1800 г. командующему Западной армией Г.М. Брюну[1355], когда тот сражался с повстанцами Вандеи. Нельзя не согласиться с выводом Д.М. Туган-Барановского, который более чем кто-либо занимался исследованием карательной политики Наполеона до 1804 г. Вот его вывод: «Каких-либо массовых репрессий в связи с раскрытыми заговорами правительство не проводило. Но также не было, подчеркнём, и широкого сопротивления»[1356].

Итак, внутри страны первый консул Французской республики Наполеон Бонапарт использовал захваченную власть в первую очередь для того, чтобы обеспечить стабильность, порядок, социальные и правовые гарантии — всё, в чём особенно нуждалась нация и что должно было, по мысли Наполеона, объединить «низы» и «верхи» вопреки партийным распрям. В итоге всех своих первоочередных акций он сумел сохранить основные завоевания революции (равенство всех граждан перед законом, представительное правление, ликвидация феодальных повинностей и передача земель крестьянам, личная свобода человека как гражданина и собственника). «Революционный хаос» был если и не устранён, то упорядочен.

Столь же значимую и необходимую задачу Наполеон сделал первоочередной и в области внешней политики. Он знал, что не только его народ, но и все вообще народы Европы буквально жаждут мира.

3. Война и мир

Уже 25 декабря 1799 г., едва вступив в должность первого консула, гражданин Бонапарт обратился к императору Австрии Францу I и королю Англии Георгу III с рождественскими посланиями, в которых предлагал обоим монархам мир.

Третий из королей Ганноверской династии в