Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— Я в общем-то не против, — пожал плечами Вайс и добавил с притворным укором, — но что же на это скажет король?

— Королю недолго осталось, — сказал Уоллес, снимая кандалы с его ног. — А в смутные времена побеждает тот, кто ставит на победителя…

Вайс помог Дормию подняться на ноги, вывел его на свет лампы у входа в камеру и ужаснулся. Священник выглядел наполовину седым исхудавшим стариком с почти угасшим взглядом.

— Вот уж кому помощь Холара и впрямь не помешала бы. Только не говори, что возвращал меня ценой собственных непрожитых годков.

— Я лишь проводник сил Отца чистоты, — тихо проговорил священник. — Всё идёт, как он предрёк…

За следующей дверью, что отпёр Уоллес, сидел немолодой мужчина с ригенском костюме. Освободителей он встретил непонимающим взглядом, но без единого слова. На предложение тюремщика он лишь недоверчиво кивнул.

Уоллес отворил ещё одну дверь, и Вайс увидел коренастого коротышку, сидящего на соломенной подстилке. Когда тот обратил к свету лицо, покрытое неровной чёрной щетиной, наёмник ахнул.

— Чтоб мне провалиться на этом самом месте… Дунгар?

— Ирмос?.. — выдохнул гном. — Или лучше сказать, Вайс? Вот так встреча…

— Где, чёрт побери, твоя борода? Впервые вижу гнома без бороды…

— А он разве не рассказал? — Дунгар прищурился на мастера Уоллеса. — Не рассказал, как обкорнал меня бритвой? И как потом его помощник высек меня на площади. Кстати, где он, тот громила с толстыми ручищами?

— Отправил его освободить ещё одну пленницу короля, — с неохотой ответил Уоллес. — Она в покоях наверху… Послушайте, я пришёл попросить вас…

— «Пленницу короля», значит? Ну-ну… — прохрипел гном. — Ты о той, которой выдрал зубы? Или которую оставил без ногтей?

Мастер Уоллес побледнел. Лампа в его руках задрожала.

— Откуда…

— Откуда знаю? Твои помощники не столь немногословны, когда остаются одни. А моя камера стоит слишком близко к пыточной. Я бы и рад не слышать всё то, что они обсуждали, да вот только выбора у меня не было.

Вайс покосился на мастера Уоллеса, и тот нервно сглотнул.

— А болтали они обо всём на свете. О том, как жаль, что никак не удастся использовать железную грушу на мужеложцах, о том, как нелепо выглядит гном без бороды, и о том, сколько бедняг уместится разом на виселице, что вы изобрели…

— Я выполнял приказы короля, — просипел пыточных дел мастер. Крупные капли пота скатывались с его лба одна за другой.

— … а ещё о том, что сделали с мальчишкой Рейнаром.

Вайс похолодел. Его немигающий взгляд заставил Уоллеса вжаться в стену.

— Ах ты сволочь плешивая… — проговорил он, хватая пыточных дел мастера за грудки.

— Я здесь ни при чём! — залепетал Уоллес. — Это всё обстоятельства!..

— Я сейчас тебе так врежу, что твои обстоятельства в портки стекут! Говори!

— Его приволок сир Гильям! Была свадьба, лорда Раурлинга отравили, потом на кортеж напали, мальчишка пустился наутёк… За ним отправили сира Гильяма…

— Что. Он. Сделал?

— Он вернулся с… телом. Одежда та же, волосы светлые, но лицо искромсано так, что не узнать. Я не посмел перечить, но может то вообще был другой мальчишка! Какой-нибудь случайный уличный сопляк, которого никто не хва…

Договорить мастер Уоллес не успел. Резкий удар локтем размозжил ему нос. Пыточник выронил лампу, а мгновением позже кулак угодил ему в печень, и он согнулся пополам с протяжным стоном.

— Никто не хватится, значит⁈ — прорычал Вайс, схватив Уоллеса за жидкие волосы. — Я был таким мальчишкой, рос среди них! И Делвин тоже! Ты бездушный ублюдок, как и все в этом чёртовом замке! И знаешь что? Кто бы не пришёл на смену королю, сучий потрох, вроде тебя, им будет не нужен…

Уоллес попытался что-то сказать, но Вайс приложил ему в челюсть с такой силой, что на пол полетели зубы.

— Слава Холару, на тебя мне силёнок хватит, — сказал Вайс с хищной ухмылкой. Он прошипел что-то по-анмодски, после чего обратился к остальным: — Вы идите, а я ещё немного побеседую с любителем брить бороды гномам и вырывать девушкам зубы. Железная груша для мужеложцев, значит?..

* * *

Эдвальд Одеринг неподвижно стоял у окна, заложив руки за спину. В голове крутилась одна единственная мысль: неужели это конец?

Когда враги прорвались в город — это ещё ничего не значило. Стены столицы и их защитники выполнили свою роль — вымотали и задержали вражескую армию. Потом из Храма перестал доноситься колокольный звон, и это могло означать лишь одно: Агна переоценила силу, которую может дать ей Владыка. Тень опустилась на душу Эдвальда, но он не позволил себе скорбеть об утраченной жене и нерождённом сыне. Не позволил унынию охватить его в столь важный час.

В конце концов, чужие знамёна взвились у стен его замка. Эдвальд вспомнил лицо аккантийского кондотьера, которого видел на переговорах. Грязный чужеземец и безбожник, который плевать хотел на Энгату. Многовековая история и кровь, которую проливали предки Эдвальда и он сам, — для аккантийца всё это не более чем высохшие чернила в хрониках, которые он едва ли когда-нибудь прочтёт, а Чёрный замок — лишь очередная крепость, в списке его корыстных свершений.

Верховный книжник едва не сдал ему замок, но, к счастью, заплатил сполна и умер позорной смертью на глазах неблагодарных свиней, ради которых он предал свою страну и своего короля…

И вот Эдвальд смотрел, как поток противоестественного пламени без остатка уничтожил врата Чёрного замка, в неприступности которых он не смел усомниться до последнего. Смотрел, неспособный ни поверить глазам, ни отвести их.

В какой-то момент ему даже показалось, что мир вокруг потерял реальность, и всё это морок, иллюзия, посланная Владыкой, чтобы испытать его… Вот через разрушенные ворота стали перебираться враги. Вот его солдаты бросают оружие на землю, сдаваясь на милость врага…

Может ли это всё быть на самом деле? Может ли он действительно… проиграть? После всего, через что прошёл. Всего, что сделал во славу Владыки. Неужели ему снова… не хватило… сил?..

Поток мыслей нарушил грохот. Эдвальд смотрел, как враги выбивают двери замка ручным тараном, и вдруг понял, что всё происходит по-настоящему. Осознание захлестнуло его с