Измена. Простить, отпустить, отомстить? - Каролина Шевцова

За возможность побыть наедине с собой, за едкий больничный свет, который всех бесил, но меня почему-то успокаивал, за абсолютную тишину, разрываемую таким же абсолютным звуком – первым плачем малыша. Это значило, что в наш мир, неидеальный и кривой пришла новая, абсолютно чистая жизнь.

Я обожала говорить мокрой от пота и слез мамочке:

«Поздравляю, человек родился».

И видеть улыбку на ее лице.

Обожала брать из рук только родившей женщины телефон и прежде чем та обзвонила родственников и друзей, делать самое первое фото. Самых первых секунд жизни.

Все это было так непохоже на то, чем я занималась раньше и именно в этой работе я, наконец, нашла себя. И хоть папа горестно вздыхал, что я променяла его дорогую, оснащенную всем самым новым и самым лучшим клинику на огромную как отдельный город Александровскую больницу, я была рада.

Нет, не так, я была счастлива!

Наконец и вопреки всему.

«Нет, я не понимаю, сидела бы себе в теплом месте и бед не знала, а так. Насть, я может чего не знаю, но столько на ногах и с людьми. Как ты держишься?».

«Очень легко, папа».

У меня был свой секрет, свое запрещенное зелье, которым я пользовалась всякий раз, когда понимала, еще чуть-чуть и все. Одно смс состоящее из одного слова «Скучаю» и уже через тридцать минут меня будет ждать сваренный мужем кофе и объятия.

В этот раз я спустилась вниз. Тимур вытащил у меня из рук какие-то бумаги и, повернув к себе спиной, принялся разминать спину.

- У меня после такого массажа бойцы людей пополам ломают, а у тебя какие-то роды. Соберись, девочка, - прошептал он, - и покажи им всем!

- У тебя людей ломают, у меня людей создают, очень разная работа.

- Знаю, - он нежно поцеловал меня в шею, - и горжусь тобой!

Прошел почти год с момента как я с Томой переехала в Питер. Все случилось даже лучше, чем мы себе представляли. Томе понравилась ее новая школа, а ее новым друзьям понравился наш бассейн. Да, он работал всего месяц в году, в остальное время Тимур чистил его и бурчал что-то под нос, но, как он сам говорил «главное, чтобы моим девочкам нравилось». Мы нашли дом, в котором смогли поместиться вчетвером, вместе с Кексом – страшным, побитым, блохастым псом, которого Тимур притащил из подворотни. Под его рукой дворняга превратилась в благородную почти бойцовую собаку. А зашитое ухо и выбитый глаз только добавляли Кексу солидности.

Еще я научилась жарить сырники. Они почти перестали у меня пригорать.

Наладила отношения с мамой. Помогли мне в этом психолог и расстояние, а так же то, что родители больше не вникали во все события нашей жизни.

Все потекло размеренно и гладко, так что я даже стала напрягаться от желания Тимура вернуться обратно в Москву. То, что начиналось как временная история, пока Тим не наработает опыт, имя и связи, превратилось для меня в жизнь, о которой я мечтала и которую была не готова менять.

Все стало почти идеально. И даже родители Тимура, пожилые и очень традиционных взглядов люди, никогда не пеняли нам на то, что у нас нет совместных детей. Видимо наличие тринадцати внучек под боком как-то умерило их пыл.

Именно об этом, не о внучках, а об абсолютном счастье и гармонии в душе, я думала пока кто-то большой и лысый лез со своими обнимашками.

- Тимур погоди, да погоди ты, звонят. – Я увернулась от мужа и, выставив руку вперед, ответила на телефон, - Да, Александр Васильевич, ага.

На другом конце провода говорили что-то неразборчивое. Наш Зав никогда не повышал голос, чем очень гордился, но вот в таких телефонных разговорах это ему мешало. Заткнув второе ухо, чтобы устранить лишний шум, я напряженно вслушалась.

- Да, это я рассказывала, - непроизвольно улыбнулась, услышав знакомую фамилию, - а вы думали, я вам всем врала после корпоративной рюмашки? Белый Филипп Львович, мой хороший друг. Точнее друг нашей семьи. Еще точнее муж лучшей подруги, а что? Вам автограф достать? Это я могу.

Тимур снова подошел ко мне, но я, вскинув ладонь вперед, его остановила. И так не слышно ни черта, и сердце почему-то бешено стучит в предчувствие беды.

- Я не поняла, Александр Васильевич. Алло, говорите уже громче, я не понимаю! Да что ж такое, - убрав от лица айфон, с силой стукнула по динамику, будто это могло помочь. И вернув его обратно, услышала, как у шефа сдали нервы и он, наконец, прокричал то, что пытался объяснить до этого. И в эту секунду мой мир рухнул. – Поняла…

Теперь уже шептала я.

Все внутри оборвалось. И ночь, и едкий больничный свет, и абсолютная тишина вдруг ополчились и напали на меня разом. И стало плохо. И очень страшно.

- Настюш, все хорошо? – Тимур обеспокоенно смотрел мне в лицо.

- Нет, Тимочка, все плохо. Все очень, очень плохо. Сейчас главный звонил, им привезли Филиппа Белого. Страшная авария на мосту, не факт, что выкарабкается.

- А Римма?

- А Римма… с ним. Так и сказал: Филипп Белый с женой… же-е-н-о-ой.

Я убрала телефон и опустилась на пол. Тимур сел рядом со мной и обнял меня крепко-крепко. Тогда мы еще не знали, что это только часть испытаний, уготованных нам.

 

КОНЕЦ