Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

О происшествии немедленно стало известно правоохранительным органам Самары. Так как это было связано с религией, делу дали статус чрезвычайного, к дому отправили наряд милиции, чтобы не пускать внутрь зевак. Волноваться было о чём. К третьему дню стояния Зои все улицы рядом с домом были запружены тысячами людей. Девушку прозвали «Зоя каменная». В дом к «каменной Зое» всё же пришлось приглашать священнослужителей, ибо приближаться к ней, держащей икону, милиционеры боялись. Но никому из батюшек не удавалось что-то изменить, пока не пришёл иеромонах Серафим (Полоз). Он был настолько светел душой и добр, что даже обладал даром предсказания. Он и смог забрать икону из застывших рук Зои, после чего предрёк, что её «стояние» закончится в день Пасхи. Так оно и вышло. Говорят, что Полоза после этого власти просили отказаться от причастности к делу Зои, но он отверг предложение. Тогда ему сфабриковали статью о мужеложстве и отправили отбывать срок. После освобождения в Самару он не вернулся [472] .

В 1993 г. сложилась непривычная ситуация; разрешение на выезд теперь давалось всего лишь один раз и сразу на пять лет (срок действия загранпаспорта). «Девятка» «пробьёт по базе данных» (не под следствием ли, не в розыске ли, не «режимный» ли оборонщик с его секретами Полишинеля), и перед тобой открыт весь мир. Раньше ОВИР давал «отказникам» устные разъяснения: вам, мол, выезжать за рубеж нецелесообразно. А теперь если «немотивированный отказ», то в письменном виде, и сразу можно подавать в суд. И «кукловоды» почувствовали, как рвутся последние ниточки: их уже не то, что не боятся, – они уже никому неинтересны.

Но в этом процессе агонии были интересные эпизоды. Осенью 1993 г. тогдашние епархиальные власти заставили старенького архимандрита Кирилла (Начиса) заниматься сбором подписей, и отнюдь не в поддержку очередного «кандидата в депутаты». Духовник академии, отмотавший свой срок в ГУЛАГе, должен был брать у наиболее «динамичных» преподавателей «подписку о невыезде»; запрещалось выезжать за пределы возлюбленного Отечества без «архипастырского благословения». В речи о. Кирилла иногда проскальзывало что-то барачно-гулаговское.

– Конечно, каждый раз перед отъездом владыку беспокоить не надо. Вы мне только шепните…

Но это ещё цветочки. В 1960-е годы в одной из центральных епархий был священнослужитель, неугодный «органам». Человек безукоризненный, он не давал ни малейшего повода каким-либо образом придраться к нему. И тут на помощь властям пришёл епископ. Однажды этот священнослужитель под вечер зашёл к своему другу, священнику соседней епархии, до которого от его дома было 15 минут ходьбы. Но дорога лежала через речку, разделяющую две разные области и, следовательно, две епархии. А по церковным канонам без согласия правящего епископа священник не имел права покидать епархию. Об этом визите узнал владыка и быстро сориентировался в поиске обвинения в каноническом нарушении. И вот посещение друга священника было истолковано как самовольная отлучка из епархии (на целых полчаса!). Так владыка выручил «органы», у которых не хватило фантазии на обвинение. Священник был запрещён в священнослужении, а владыка повышен в очередном церковном сане [473] . А в одной из епархий и сегодня действует указ: «Аще клирик дерзнёт отправиться на чужбину без ведома правящего архиерея, он будет лишён христианского погребения» (это к вопросу о декларации ООН 1948 г.).

Прошло время, и вот мы в скорби: Санкт-Петербургская кафедра овдовела. Встречаю о. Кирилла.

– Ну как, бумагу в корзину?

– Нет! Бумага в силе!

В советское время спросили одного: «Вы «Правду» выписываете?». «Конечно! Что же я, в туалет пойду с репродуктором?».

1996 год. Каким-то ветром меня занесло на Петербургскую телестудию: попросили принять участие в программе Кирилла Набутова. Он человек занятой, и в «предбаннике» со мной беседует его ассистентка: в прямом эфире речь пойдёт о заграничных путешествиях. Прошу ограничиться только «плановыми» экспедициями и не упоминать про частные поездки. Но телевизионщикам это только и надо: создать нестандартную ситуацию, чтобы была «интрига». Ведь телезрителям неинтересно созерцать унылые «говорящие головы». И вот мы в прямом эфире.

– … В 1990 году, по благословению священноначалия, я принял участие в паломнической экспедиции в Святую землю…

– Ну, а самостоятельные поездки?

– В 1991 году, по благословению священноначалия…

– Это ладно, а вот как Вы путешествуете в одиночку?

– В 1992 году, по благословению священноначалия…

– Хватит! Скажите: Вы берёте благословение на частные поездки за границу?

– Видите ли, Кирилл… Допустим, Вы захотели во время отпуска съездить на неделю в Киев – к родственникам, к друзьям. Вам придёт в голову «испрашивать благословение» у вашего шефа?

– Конечно нет!

– А зря. Я бы на Вашем месте так опрометчиво не поступил. Ведь Украина – это враждебное государство, ощетинившееся боеголовками, рвущееся в НАТО. У нас территориальные споры (Севастополь). На Украине три церковных раскола, униаты… Я бы на Вашем месте воздержался от поездки в эту недружественную страну! А вот Индия, где я побывал как частное лицо, – это другое дело! Дружеские отношения, тесные связи!

Кирилл не выдерживает, и мы оба смеёмся. Ассистентка из-за кадра показывает большой палец: «театр абсурда» удался!

А через неделю на заседании учёного совета академии последовало официальное разъяснение: если какой-либо клирик едет на зарубежную конференцию (и, тем более – с докладом, да ещё о современном положении Русской православной Церкви) – архипастырское благословение брать необходимо. А если по частным делам, ну, скажем, в Карловы Вары, «на водичку» (на большее фантазии не хватило) – то необязательно.

И теперь, возвращаясь после летних каникул из морской экспедиции, с её 9-балльными штормами, бессонными ночными вахтами, я спокоен. Так же, как при возвращении с озера Виктория или с верховьев Амазонки. И на вопрос, где довелось побывать, неизменно ответствую: «На водичке». А если спросят, почему такой загар, отвечаю: «Потому что не участвую в схватке бульдогов под ковром за место под солнцем».

Ленинградская Духовная Академия

Тактика «живого щита»

Как известно. Ленинградская духовная академия и семинария (ЛДАиС) была возрождена в 1946 г. Однако в конце 1950-х годов большой размах получила кампания по её закрытию. Ренегат А.А. Осипов, читая лекцию в Кишинёве, похвалялся, что в Ленинградскую духовную академию на 40 вакансий поступило всего 16 человек, а к концу учёбы осталось 8. [474]

Архиепископ Михаил (Мудьюгин)