Максим Литвинов. От подпольщика до наркома - Вадим Викторович Эрлихман

его называли «прелестью рода человеческого». В тот самый год Везувий уничтожил Помпею и Геркуланум. Вполне возможно, что вулкан выполнял директивы нового императора: в Помпее было иного влиятельных людей, а Геркуланум славился философами и художниками»[781]. В мемуарах Эренбург уточнил для непонятливых, что запись была сделана после разговора о Сталине.

Мыслями Литвинов не раз возвращался к вождю, а в октябре 1948-го, после второго инфаркта, отправил ему письмо:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Обращаюсь к вам в этом посмертном письме с последней просьбой. Считаясь с приближением естественного конца жизни, я не могу не думать о судьбе своей семьи, особенно жены. Дети мои мало обеспечены и фактически до сих пор находятся на моем иждивении, так что содержать свою мать они никак не смогут. Я прошу поэтому назначить по крайней мере моей жене персональную пенсию и, если возможно, сохранить за семьей занимаемой ею квартиры, если она будет в состоянии оплачивать ее»[782].

После смерти Литвинова Татьяна нашла в его бумагах черновик письма и в шоке написала Сталину: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Я ознакомилась с содержанием письма моего отца, которое он писал в 1948 году, и хочу к нему только прибавить, что с тех пор мы, дети его – Михаил Максимович и Татьяна Максимовна – «оперились» и вполне способны к самостоятельной жизни. Мы не хотели бы, чтоб у Вас сложилось о нас впечатление как о вечных иждивенцах. Горячий привет!»[783]

Письмо Литвинова Сталину с просьбой о работе. 5 сентября 1946 г. (РГАСПИ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 12. Л. 1)

Письмо Литвинова Сталину с просьбой обеспечить семью после его смерти. 24 октября 1948 г. (РГАСПИ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 12. Л. 4)

Письмо Татьяны Литвиновой Сталину с отказом от помощи. 31 декабря 1951 г. (РГАСПИ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 12. Л. 6)

* * *

К тому же времени относится странная история с покушением на Литвинова, которую впервые обнародовал в своих мемуарах Н.С. Хрущев: «Таким же образом хотели организовать убийство Литвинова. Когда подняли ряд документов после смерти Сталина и допросили работников МГБ, то выяснилось, что Литвинова должны были убить по дороге из Москвы на дачу. Есть там такая извилина при подъезде к его даче, и именно в этом месте хотели совершить покушение. Я хорошо знаю это место, потому что позднее какое-то время жил на той самой даче. К убийству Литвинова имелось у Сталина двоякое побуждение. Сталин считал его вражеским, американским агентом, как всегда называл все свои жертвы агентами, изменниками Родины, предателями и врагами народа. Играла роль и принадлежность Литвинова к еврейской нации»[784].

О каком годе идет речь, не поясняется, но по контексту ясно, что это послевоенный период. В 1972 году хрущевские обвинения повторил А.И. Микоян в беседе с В. Бережковым: «Автомобильная катастрофа, в которой он погиб, была не случайной, она была подстроена Сталиным». Бережков, хорошо знавший, что дипломат умер своей смертью, попытался поправить кремлевского ветерана, но тот невозмутимо продолжал: «Я хорошо знаю это место, неподалеку от дачи Литвинова. Там крутой поворот, и когда машина Литвинова завернула, поперек дороги оказался грузовик… Все это было подстроено. Сталин был мастером на такие дела»[785]. Дальше Микоян рассказал, что Литвинова убили, потому что у себя на даче после войны он сказал некоему «высокопоставленному американцу», что если его страна «проявит достаточную твердость», то советские руководители пойдут на уступки. Престарелый Анастас Иванович явно спутал Литвинова с режиссером Соломоном Михоэлсом, который тогда же погиб под колесами грузовика в Минске.

Столь же сомнительны версии покушений, которые якобы готовились на Литвинова прежде. В одном из допросов Берии в августе 1953 года указано: «До начала войны мною Церетели намечался на работу в специальную группу, которую возглавлял Судоплатов, для осуществления специальных заданий, то есть избиения, тайного изъятия лиц, подозрительных по своим связям и действиям. Так, например, имелось в виду применить такую меру, как уничтожение Литвинова, Капицы. В отношении режиссёра Каплера намечалось крепко избить его»[786]. Комиссия по расследованию причин репрессий под руководством Н. Шверника подтвердила, что «в 1940 году подготавливалось тайное убийство бывшего наркома иностранных дел СССР Литвинова»[787].

Главный сталинский «ликвидатор» Павел Судоплатов в своих довольно откровенных мемуарах о покушении на Литвинова вовсе не упоминает – зато пишет о том, как советская разведка в 1933 году предотвратила в США его убийство украинскими националистами. Группа чекистов в составе Ш. Церетели, В. Гульста и Л. Влодзимирского действительно убила по приказу Берии нескольких человек, включая подчиненного Литвинова – полпреда в Китае Ивана Бовкуна-Луганца, заподозренного в шпионаже. Но это было в конце 1930-х, а вот убийство Петра Капицы готовилось уже после войны – на допросе в 1953 году Судоплатов показал, что в начале 1946-го получил от Берии задание подготовить операцию по уничтожению академика, так как «он отказывается работать по атомной проблеме». Однако вскоре ему сообщили об отмене операции.

Конечно, Сталин, разгневанный интервью Литвинова Хоттелету, мог отдать приказ о его «изъятии» – а потом, под влиянием политических соображений или давней привязанности к дипломату, отменить свое решение. Однако Дж. Холройд-Довтон ничтоже сумняшеся называет других заказчиков покушения – «либо Берию, либо Молотова». Они будто бы «надеялись, что Сталин одобрит ликвидацию Литвинова. Однако, к их удивлению, он не одобрил их план»[788]. Отметим, что Молотов, при всей нелюбви к Литвинову, не стал бы организовывать его (или еще чье-то) тайное убийство, да и навыков в этом не имел. А Берия ни за что не решился бы убирать фигуру такого масштаба без прямого сталинского приказа.

К тем же годам восходит другая детективная история, тоже грозившая Литвинову большими неприятностями. Речь идет об уже упоминавшихся «Записках для дневника», приписанных ему. За их сочинение в начале 1950-х взялся известный нам невозвращенец Григорий Беседовский, уже набивший на этом руку. После войны, нуждаясь в деньгах, он вместе с редактором газеты «Матэн» Ивом Дельбаром «организовал в Париже настоящую «фабрику» по изготовлению вымышленных мемуаров реальных или выдуманных им персонажей, в том числе казненного генерала-коллаборациониста Андрея Власова – «Я выбрал виселицу». За несуществующего помощника военного атташе во Франции Ивана Крылова он написал книгу «Моя работа в советском Генштабе», за такого же «полковника» Кирилла Калинова – «С вами беседуют советские маршалы», за сталинского «племянника» Буду