Калейдоскоп - Илья Бровтман

А вскоре конь и сам зашёлся пеной.

Мораль ясна, понятна и без слов.

А тот, кто состраданью не обучен,

И не желает выручить ослов,

Тот будет сам поклажею навьючен.

Коррупция

Шёл митинг. Внимательно слушал народ

Приличного с виду мужчину.

Твердил, что коррупцию он изведёт,

Как только взойдёт на вершину.

Пора оборвать беззакония нить.

Не будем рабом бюрократа.

Решил я, что правильно нужно прожить,

Свой голос, отдав кандидату.

Свободой, единством и правдой сильны,

Мы будем все жить без обмана.

Слова дорогие надеждой полны

Мне в уши влетали с экрана.

Наутро инспектор повесил запрет

На дверь моего ресторана,

Увидев на кухне мышиный скелет

И пару живых тараканов.

В слезах прибежала из колледжа дочь.

Какая-то старая дура

Погнала бедняжку с экзамена прочь,

Не взяв из зачётки купюру.

Жена, модерируя тендер слепой,

Оставила с носом подругу.

С пустыми руками вернулась домой

Сегодня с работы супруга.

На пачку банкнот не взглянув под листом,

Руками развёл виновато,

Знакомый со школьной скамьи военком.

И сына забрили в солдаты.

Я, вздрогнув, проснулся. Оратор кляня,

Мздоимцев ругал по бумажке.

Закон это чудно, но пусть для меня

Останутся в жизни поблажки.

Память

Во сне я вижу своего отца,

В дыму пороховом среди тумана.

Он прятался от глупого свинца,

В одном окопе с Глебом и Богданом.

Я вижу как наркомовских сто грамм

Солдаты пьют из фляги перед боем.

Убит был Глеб и пал в бою Богдан.

Отец их часто вспоминал обоих.

Рассказывал, как ели горький хлеб,

И на троих курили «козью ножку».

В одном бою легли Богдан и Глеб.

Отец их вдовам помогал немножко.

Но, слава богу, батя не дожил,

До наглого, циничного обмана.

И не узнал, что Глебов внук убил

Внучатого племянника Богдана.

Я узурпатор

Я грыз решетки на окне

И пил из утки под кроватью.

Мелькали тени на стене

И люди бегали в халатах.

Налево от меня пижон,

Напялив шляпу из газеты,

Кричал, что он Наполеон,

Грызя горелую котлету.

Другой, задумчивый такой,

На тумбе по игральной карте

Водил задумчиво рукой

Себя, считая Бонапартом.

В углу какое-то мурло,

Построив Нея и Мюрата,

Сев на подушку как в седло

Кричал на них отборным матом.

Еще один Наполеон

Носки, развесив на камине,

И озираясь, как шпион

Писал записку Жозефине.

А рядом толстый индивид

Держал тарелку на колене

И говорил, что он сидит

Как узник на Святой Елене.

Как оказался среди них

Себя не мнящий Бонапартом,

Нормальный человек — не псих.

Царь Леонид — властитель Спарты?

Я воевал близ Фермопил,

Но увозя меня в карете,

Сказал архангел Гавриил,

Что я простой сантехник — Петя.

Нормальному не просто тут

Когда вокруг наполеоны.

Чуть зазеваешься — побьют,

Набросившись из-за колоны.

Как тяжело на свете жить

Когда весь полк идет не в ногу.

Всегда приходится юлить,

Ступив на скользкую дорогу.

С волками жить — по-волчьи выть.

Что делать лепестку в соломе?

Я должен быть, умерив прыть,

Таким как все и в желтом доме.

Кровать, седлая как коня,

Сижу как властелин палаты.

Покорно слушают меня.

Теперь я тоже узурпатор.