Глина и кости. Судебная художница о черепах, убийствах и работе в ФБР - Элизабет Бэйли

class="p1">Курс анатомии был кратким, потому что невозможно запихнуть в голову всю информацию за одно утро. Тем не менее я сделала себе мысленную пометку в будущем вернуться к этой теме; я хотела изучить все кости и мышцы на голове. Как только мы закрепили мышцы на пластмассовом черепе, пришло время их отрывать.

Дальше мы использовали маленькие белые ластики – такие крепят на карандаши – в качестве маячков, чтобы знать, сколько глины наносить на череп. Приклеив их на разные точки на черепе, мы раскладывали между ними колбаски глины. То была техническая часть процесса; художественная наступала, когда требовалось заполнить пустые участки и добиться сходства с человеческим лицом.

Курс лицевой аппроксимации стал для меня чем-то вроде учебы в колледже, которую я толком на себе не попробовала. Я вскакивала с постели за полчаса до начала занятий, бежала в «Старбакс» за мокко и успевала вбежать в класс в последнюю минуту. Дальше меня ждало самое упоительное, что может быть в жизни, – учеба.

По вечерам мы отправлялись в Кают-компанию выпить пива и послушать армейские байки, которые с каждым днем становились все грандиознее, громогласнее и забавнее. Мы спорили насчет черепов, опарышей и снятия отпечатков пальцев с трупа. Я наслаждалась каждой минутой.

4

Я быстро расту

Большинство художников в нашем отделе предпочитали заниматься графической репрезентацией мест преступления и не возражали, что львиная доля работы с портретом достается нескольким избранным. Конечно, так происходило не только в ФБР. Начальство привыкает, что определенные люди выполняют определенные задачи, и к ним обращаются первыми. Я хотела стать одной из таких людей. Я знала, что должна ясно дать понять – я не просто заинтересована в такой работе, но и умею ее выполнять.

Так что я подала голос. Стоило Гэри сказать, как замечательно другой художник отретушировал какую-нибудь фотографию, я охотно соглашалась и добавляла:

– В следующий раз, если появится что-то подобное, можно мне тоже попробовать? Мне очень хочется заниматься этой работой.

Видимо, ему это надоело, и он дал мне попробовать.

Я понятия не имела, кто такой Уайти Балджер, когда начинала работать в Бюро, но очень скоро это узнала. Джеймс «Уайти» Балджер – младший был предводителем большой ирландской банды мафиози в Бостоне с 1970-х до 1990-х годов. Также он являлся информатором ФБР и находился в бегах с 1994-го, когда его куратор Джон Конноли дал ему знать о грядущем аресте. Конноли не только очернил репутацию ФБР, он помог Балджеру избежать поимки, что сильно сердило руководство Бюро. С самого верха поступил приказ: поймать Балджера любой ценой.

Большинство возрастных коррекций по беглецам делается в рутинном порядке каждые пять-десять лет, обычно на годовщину совершения преступления, однако по Балджеру запрос поступал, казалось, всякий раз, только подует ветер. К 2002 году каждый художник в нашем отделе успел выполнить по нему возрастную коррекцию. Теперь пришла моя очередь.

Новая наводка основывалась на том, что кто-то якобы видел Балджера, и художник из полевого офиса ФБР в Джорджии опросил свидетеля, чтобы составить портрет. Он был прекрасно выполнен углем, и я не видела никаких причин, мешавших его опубликовать, но агенту зачем-то нужна была фотографическая версия.

В действительности не имело никакого значения, будет портрет выполнен карандашом, пикселями или чернилами, но чего агент хочет, то он получает, – особенно когда речь идет о Балджере. Уверена, Гэри все это говорил. Но цифровая обработка фотографий в 2002-м была еще в новинку, поэтому реалистичное фото выглядело более «продвинутым». Все это дало Гэри прекрасный повод попробовать новичка на прочность и дать ему – мне – себя проявить. У меня за спиной были годы использования Photoshop, и я отретушировала достаточно морщин и пигментных пятен на фото; теперь надо было, наоборот, добавить их.

В данном случае изменения у Балджера были очевидными, и я использовала то же фото, на котором художник в Джорджии основывал свой набросок. Агент хотел получить портрет как можно скорей, и я отправила его через несколько дней. Он остался доволен результатом, и Гэри это оценил. После этого я стала получать больше заданий по возрастной коррекции и даже некоторые с посмертным ретушированием.

Спустя несколько недель после того, как я отправила снимок агенту, меня ждал сюрприз. Я смотрела телевизор и вдруг закричала: «Это моя ретушь!» Слава богу, у нас было TiVo, и мы смогли отмотать программу назад. Двое агентов ФБР показывали сделанный мной портрет Балджера с возрастной коррекцией. Наверное, это было в «Самых разыскиваемых преступниках в Америке» или в «48 часах», я точно не помню. Но я пришла в полный восторг. Нет, я не стремилась к славе, но правда ведь круто увидеть плод своих трудов по телеку!

Когда крестный отец мафии сбегает с мешком, полным денег, никто не ожидает найти его в скромной двухкомнатной квартирке в Санта-Монике, Калифорния. На момент ареста разница во внешности была потрясающая: хотя множество судебных художников из разных правоохранительных органов делали возрастную коррекцию портретов Балджера, никто не приблизился к его истинному виду. Когда Балджер был молод, у него было удлиненное прямоугольное точеное лицо, и почти на каждом фото он улыбался. Имея только эти снимки в качестве базы для обработки, все мы двигались в одном направлении.

Я была шокирована, когда увидела фото, сделанное при аресте. Казалось, будто его лицо растянули в ширину процентов на пятьдесят! Я даже сделала сравнение в Photoshop, чтобы убедиться. Да, его черты остались на своих местах, но раньше настоящую ширину его головы скрывала пышная шевелюра. Теперь он был лыс и выглядел раздраженным, в отличие от предыдущих фотографий, на которых он жизнерадостно улыбался в объектив.

Портрет Балджера, который сделала я, не был в полном смысле возрастной коррекцией, с учетом того, на какой информации я основывалась. Но он показал, на что я способна в сфере цифровой обработки изображений, и подтвердил, что я смогу самостоятельно выполнять такую работу после окончания испытательного срока.

Имея за плечами несколько возрастных коррекций, но ни одного настоящего «хита», я начала задумываться, что делаю не так. Я имею в виду – почему по ним до сих пор никого не арестовали? Собственно, это единственный способ, по которому мы оцениваем мастерство наших художников. Гэри как никто другой знал, что в судебном изобразительном искусстве огромную роль играет удача. Особенно это касается возрастной коррекции. Чем дольше человек в бегах, тем вероятнее искажения, свойственные памяти, или вероятность, что беглец уже умер и похоронен где-то в безымянной могиле. Тем не менее мне нужен