Сталинский рейд - Сидор Артемьевич Ковпак

лесу обнаружены оккупантами и перевезены в Путивль, а в городе сконцентрировано до десяти тысяч вражеских войск, оснащенных танками, бронемашинами и артиллерией. Много специальных частей с собаками, предназначенными для борьбы с партизанами.

Сведения эти были явно провокационные. Тем не менее оставаться в лесу без продовольствия не имело смысла. Трудное положение осложнялось еще тем, что несколько бойцов заболели. Руднев и Базима приняли решение пробраться в село Теткино, где держала оборону воинская часть генерал-майора Чеснова. В Теткине они оставили больных и Клипикова, и отряд снова вернулся на захваченную врагом территорию. От генерала Чеснова получили задание систематически информировать его штаб о действиях противника. Удачно перебравшись через линию фронта, отряд Руднева расположился возле села Юрьева и установил наблюдение за движением вражеских войск севернее и восточнее Путивля. 6 октября фашисты оттеснили наши части дальше на восток, и связь с Чесновым прервалась. Отряд вынужден был перейти в урочище «Ровенский лес». Здесь рудневцы встретили выходивших из окружения красноармейцев, побывавших в Спащанском лесу. Они сообщили, что Ковпак жив и невредим, а его отряд успешно действует в западной и северо-западной части района. В тот же день Руднев повел своих людей на соединение с нами.

Проходя через Теткинские торфоразработки, рудневцы встретили партизанские отряды Воронцова и Погорелова общей численностью в двадцать семь человек. Оба эти отряда шли из Харькова, имея задание связаться с партизанами, действующими в полесской части Левобережной Украины, и регулярно информировать по радио командование фронта о развитии партизанской борьбы в тылу врага.

Попав примерно в такое же тяжелое положение, как и отряд Руднева, харьковчане решили идти вместе с ними к нам.

Харьковские отряды сразу же были отведены нами в Соловьевское лесничество, расположенное невдалеке от села Литвиновичи, и обеспечены продовольствием.

Рассказав о своих действиях, Руднев и Базима начали расспрашивать, что же сделали мы. Курс отрапортовал с гордостью:

– Взорвали на минах один танк, семнадцать автомашин и один мотоцикл противника. После взрывов обнаружены трупы двух генералов, пяти офицеров и двенадцати солдат. Кроме того, связные и разведка донесли, что оккупанты изготовили в Путивле и окрестных селах еще шестьдесят пять гробов. Таким образом, за двадцать четыре дня уничтожено восемьдесят четыре гитлеровца…

Обсудили обстановку. Все высказались за немедленное объединение. Руднев предложил назначить командиром отряда меня, начальником штаба Базиму и помощником начальника штаба Курса. Комиссаром выдвинули Руднева.

19 октября. Приход Руднева совпал с созванным мною совещанием командиров групп и отрядов, действовавших в соседних районах. На нем присутствовали командиры и комиссары семи отрядов: Путивльского – Ковпак и Руднев, Харьковского – Воронцов и Погорелов, Глуховского – Кульбака, Конотопского – Кочемазов и Канавец, а также представители Шалыгинского отряда Матющенко, Фесенко и Якименко и Воргольской партизанской группы – Кириленко.

Воронцов и Погорелов сообщили, что имеют две рации, посредством которых поддерживают постоянную связь с командованием фронта и знают общую обстановку. Договорились о совместных действиях против оккупантов и сразу радировали об этом командованию. Воронцов получил указание одну рацию оставить себе, а другую передать Путивльскому отряду.

Настроение у всех было приподнятое. К тому же на столе появились холодец и бог весть где раздобытый хлопцами хрен.

Но «пир» не состоялся.

– Танки! Немцы наступают! – взволнованно передал часовой.

Командиры побежали к своим отрядам. У штаба остались двенадцать путивлян. Весь наш отряд находился на заставах, наблюдательных пунктах, в дозорах и разведке.

Танки с открытыми люками шли по дороге со стороны Путивля. Она не была заминирована, ею мы пользовались сами. Головным, подминая под себя кусты и деревья, двигался тяжелый танк, за ним средний. С ходу они открыли огонь из пушек и пулеметов. Домик лесника запылал как факел.

Мы залегли за деревьями и открыли огонь по люкам. Фашисты тотчас их захлопнули. И то добре, из щелей не слишком-то много увидишь. Грохоча гусеницами и изрыгая пламя, бронированные чудовища пронеслись в направлении землянок. Я приказал Курсу, Терехову и Кокину немедленно заминировать выход из леса, а сам с Рудневым, Базимой, Паниным, Политухой, Алешиным и Челядиным кинулся вслед за танками. Расчет оправдался: танки вскоре остановились, впереди их было мелколесье, густой кустарник, а дальше болото. Там не пройти.

Пробираясь кустарником, мы подошли к танкам почти вплотную. Смотрим, стоят оба борт к борту, тяжелый прикрывает средний. У среднего открыт верхний люк, из него высунулся наблюдатель. Но смотрит он не в нашу сторону, а в другую. Очевидно, потерял ориентировку.

Руднев выстрелил из самозарядной винтовки по наблюдателю и тот как мешок свалился в люк. Партизаны повеселели, кто-то бодро крикнул: «Ура!» Все открыли огонь. Тяжелый танк развернулся и, круша на своем пути деревья, помчался назад по дороге. Средний оставался недвижим. Подошли ближе. Бросили гранату. Руднев вырвался вперед, вскочил на танк сзади со стороны мотора, заглянул в люк и закричал:

– Ура! Машина наша!

Победа полная! Видимо, танкисты удрали на тяжелом. Нам достался совершенно исправный танк, если не считать выпавшего из гусеницы пальца. Боекомплект почти не израсходован.

Вдруг со стороны, куда умчался тяжелый танк, раздался сильный взрыв, за ним последовало несколько беспорядочных и более слабых. Побежали в ту сторону. На дороге полыхает пламя. Горела развороченная взрывами громада танка, а в его утробе рвутся снаряды и патроны. Из-за деревьев выглядывали Курс, Терехов и Кокин. Это они забросали подорвавшийся на мине танк бутылками с горючей смесью.

В танке обнаружили обгоревшие трупы и среди них предателя Родины агронома райземотдела Амельчица. В прошлом он был белым офицером-деникинцем, вел себя тихо, мирно, никому не мешал, думали, что понял нашу правду. Но оказалось, что все годы он глубоко в душе таил звериную ненависть к советской власти. Что же, подлая душонка получил по заслугам.

День сегодня особенно удачный. Связные сообщили, что возле села Берюх на мине подорвался еще один тяжелый танк. Шутка ли – в один день подбить три танка! Повеселели партизаны, хотя всем было ясно, что фашисты не простят нам этого и завтра пожалуют снова. И, надо думать, пожалуют не в малом количестве. Поэтому мы немедленно начали усиленно готовиться к встрече гитлеровцев.

20 октября. В 9.00, как и предполагали, явились оккупанты. Пять танков, одна танкетка и пехота на четырнадцати автомашинах. Наступление повели по двум направлениям – со стороны хутора Кутыри и от села Кардаши.

Две наши оперативные группы заняли оборону на лесных высотках, чуть поодаль от Спащины и Кардашей, остальные – в лесу против Кутырей.

У опушки фашисты остановились и обстреляли лес из всех видов оружия. Мы не отвечали. Не прекращая стрельбы, они попробовали углубиться в