Вещь и имя. Самое само - Алексей Федорович Лосев

с ними существенно или несущественно, т.е. могут ли вещи существовать без всякого смысла, или смысл впервые делает возможным существование самих вещей (один и сам по себе или с участием других – вне-смысловых – факторов)? Если вещество в основе своей не осмыслено и для своего самостоятельного и чистого существования не нуждается ни в каком смысле, то как из неосмысленного появляется смысл, т.е. как из суммы нулей появляется единица? Если же смысл в какой-то мере существен для вещей и входит в самую конструкцию их бытия, то, следовательно, смысл вещей не есть продукт самих вещей, поскольку сами вещи возможны тут только благодаря наличию смысла.

d) Кратко упомянем и другой излюбленный у позитивистов способ обходить самостоятельную природу смысла. Не желая фиксировать смысл как он есть, в его несводимой ни на что другое сущности, строят разные теории об его происхождении. Думают, что этим способом можно отвертеться от анализа вопроса по существу 112*. Отсюда – бесконечные по числу теории о психических, физиологических, физических и социальных процессах, ведущих к появлению смысла. Думали, напр., что если по ассоциации несколько идей объединилось определенным образом, то возник смысл вещи, или что если животная и растительная форма эволюционировала до такого-то определенного вида, то тем самым появился и смысл соответствующего вида; и т.д., и т.д. Все эти теории построены на самом беспомощном petitio principii: надо показать источник, откуда появляется смысл, а фактически для узнавания и констатирования самого этого источника уже надо знать соответствующий смысл. Хотят объяснить происхождение статуи, напр., из камня, который пошел на ее изготовление. Но никакой камень не есть статуя. Поэтому самое подробное описание того, как произошла статуя, может привести только к одному: в момент появления статуи откуда ни возьмись, каким-то чудом вдруг появляется смысл статуи, раньше не бывший ни в материале статуи (ибо камень не статуя), ни даже в сознании художника (ибо то, что было в сознании художника, часто совершенно не совпадает с фактически возникшим художественным произведением, а если и совпадает, то все же мраморная статуя не есть только мысленная идея или переживание статуи). Следовательно, можно только прикинуться, что мы не знаем существа смысла, и, фактически зная, что такое данный смысл, можно только делать вид, что мы занимаемся происхождением данного смысла. Эта наивная позиция не выдерживает самого простого напора: если вы не знаете того, что у вас произошло, то как же вы можете заниматься происхождением этого неизвестного предмета? Происхождение чего же, собственно говоря, изучается, если никакого такого предмета, который бы тут происходил, не имеется? Самое изучение происхождения данного предмета, очевидно, предполагает известность этого предмета. Иначе что же и изучать?

На это тоже были разные возражения, ныне наскучившие и устаревшие. Говорили, что рассуждать так – это значит считать, что если неизвестен предмет изучения, то тем самым нельзя его и изучать, а если предмет изучения известен, то тем самым не нужно его изучать. Путаница в этом аргументе абстрактного предмета, взятого по его смыслу, с конкретной историей и жизнью этого предмета, взятого в его фактическом существовании, не раз указывалась в истории философии, и нам едва ли целесообразно дискутировать ее здесь еще раз.

Итак, из вещей, как бы их <ни> понимать, статически или генетически, невозможно получить их смысла. Наоборот, сами вещи могут существовать только благодаря самостоятельному существованию смысла. Смысл есть бытие sui generis, не сводимое ни на сáмое самó, ни на вещи или материю. Смысл вещи не есть ни самость вещи, ни сама вещь.

3. Первая установка: смысл есть различие и тождество

Отграничивши смысл от чуждых ему, хотя и соседних с ним областей, попробуем дать ему положительную характеристику. Разумеется, что такое смысл вещи, совершенно ни в каком разъяснении не нуждается. Да в этих рассуждениях мы только и занимаемся такими предметами, которые не требуют никакого разъяснения. Однако разные предметы могут иметь разную сложность; и философия, может быть, и состоит в сведении предметов на то, что уже больше ни на что не сводимо, и в сведении, одного, ясного, но сложного (не говоря уже о неясном) к другому ясному, но простейшему.

1.

a) Смысл бытия есть все то, что можно о нем высказать, помыслить, почувствовать, представить и т.д., и т.д. То, что в нем возбуждает нашу мысль, наши переживания, то или иное наше отношение к нему, то и есть смысл.

Это описание смысла, однако, не может считаться точным. Уже одно наличие в этом описании слов «и т.д.» указывает, что такое описание далеко от точности. Что дает такое описание? Оно перечисляет ряд модусов или состояний сознания. Но сознание – это есть такой предмет, который требует разъяснения и диалектической фиксации, чего мы еще не сделали. Таким образом, указанное описание, являясь, вообще говоря, верным, не отвечает философской потребности в точных выражениях.

b) Всмотримся в природу смысла. Что значит «иметь смысл»? Вот эта скрипка имеет свой смысл в том, что она есть именно скрипка, а не шкаф и не диван. Но что это значит? Очевидно, это значит, что данный предмет наделен какими-то признаками, резко отличающими его от всякого другого предмета. Скрипка есть определенным образом вырезанная дека, определенным образом приготовленный гриф, четыре колка и четыре струны, подставка и проч. Этого нет в таком виде и в таком размере ни в одной другой вещи. Смысл скрипки, очевидно, заключается в том, чем она отличается от всего прочего. Смысл вещи есть то, чем она отличается от всего прочего.

Эта установка уже гораздо точнее. Здесь мы не оперируем с философски неясными категориями мысли, представления, чувства, переживания и проч., и проч., но указываем нечто действительно простейшее, что хотя и предопределяет собою возможные состояния сознания по поводу смысла вещей, но не касается никаких темных и трудных проблем самого сознания.

c) Однако и эта установка еще не вполне точна. Пусть скрипка есть то, чем она отличается от всего другого. А что такое смысл шкафа? Ясно, что это есть опять то, чем шкаф отличается от всего другого. А что такое смысл дивана? Ясно, что это тоже есть то, чем диван отличается от всего прочего. Но то, чем отличается скрипка, то, чем отличается шкаф, и то, чем отличается диван, – одно ли и то же или не одно и то же? Ясно, что это – разное. То, чем отличается скрипка, вовсе не есть то, чем отличается шкаф; а то, чем отличается от всего прочего шкаф, вовсе не