Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

Начнем со старых, испытанных. Если вы помните, женой Филиппа Четвертого была Жанна Наваррская, королева Наварры. Пока она была маленькой девочкой, вместо нее в Наварре правила ее мать, регентша Бланка д’Артуа (кстати, тетка нашей Маго). А поверенным в делах при Бланке был епископ из Труа, человек скромного происхождения по имени Гишар. Сама-то Бланка пожила какое-то время в Англии, будучи вторым браком замужем за братом короля Эдуарда Первого, но после смерти дорогого супруга вернулась в Наварру. Гишар помогал ей управляться с доходами и делами. И вдруг в 1300 году против него возбуждается дело по обвинению в растрате, мол, он распоряжался доходами вдовствующей королевы в пользу собственного кармана. Откуда взялось обвинение? Из доноса. А кто доносчик? Их двое, причем один из них являлся шпионом Гийома де Ногарэ. Было ли содержание доноса той информацией, которую вполне добросовестно «нашпионил» человек Ногарэ, или фальсификацией? Неизвестно. Но установлено, что епископу насчитали причинение ущерба размером в 40 000 ливров, и он эти деньги выплатил королеве Жанне. Почему Жанне, а не ее матери Бланке, которую он, как утверждало обвинение, обокрал? Потому что Бланка умерла в 1302 году, до того, как закончилось судебное разбирательство и вынесли решение. Растрату погасили, скандал утих. На эту историю мы бы и внимания не обратили, если бы не знали, как отчаянно Филипп Четвертый нуждался в деньгах и пополнял королевскую казну всеми правдами и неправдами, вводя все новые и новые налоги и подати, бесстыдно обирая и мирское население, и духовенство. А 40 000 ливров – сумма ох какая немаленькая, равна половине всего годового дохода короны. Так был ли виновен епископ Гишар в растрате или он просто отдал деньги, чтобы от него отстали? Папа римский, например, посчитал, что Гишара обвинили незаслуженно. Королева Жанна, напротив, искренне верила в то, что епископ нагло обирал ее матушку, и вела себя в отношении Гишара соответственно.

Мог ли Гишар после всего этого сильно любить королеву Жанну? Полагаю, что нет. И когда в 1305 году королева скончалась, епископ не рвал на себе волосы и не валялся в конвульсиях от горя. Короче, не выказывал большого сожаления по поводу кончины королевы.

Прошло еще три года. Начался процесс против тамплиеров, который папа доверил вести французским епископам. И вдруг несчастного Гишара вновь привлекают к суду. Опять что-нибудь растратил? О нет, на сей раз все еще хуже: он, оказывается, участвовал в колдовстве. Якобы вместе со своим «наставником в богопротивных делах» он изготовил восковую куклу, изображавшую королеву Жанну, протыкал ее булавками и производил прочие манипуляции, которые должны были вызвать смерть королевы. К основному обвинению постепенно прибавилась целая груда разных жалоб и претензий к епископу, и во всем этом нагромождении явственно ощущалась мощная длань легиста Ногарэ: в материалах дела постоянно мелькают два имени. Одно принадлежало писцу Гийома де Ногарэ, второе – Ноффо Деи – его осведомителю. Запущенный судебный процесс задохнулся под тяжестью бумаг (там фигурировало более 200 свидетелей!), забуксовал и сошел на нет. А доносчика Ноффо Деи повесили в 1313 году в Париже, и у подножия виселицы он сознался, что донос на Гишара был ложным. Замечу, что словам приговоренного, сказанным перед казнью, всегда в христианском мире придавалось очень большое значение, поскольку считалось, что истинно верующий человек не осмелится отправиться на небеса с ложью на устах. И к любым предсмертным признаниям относились точно так же. То, что сказано перед лицом смерти, априори правдиво.

Оба обвинения против Гишара являются образчиками применения старого метода уничтожения противника: найди факт из прошлого и придай ему другую окраску. Метод всегда работал и до сих пор работает хорошо, но эффективен в основном против одного или нескольких лиц. Когда враг многочислен или, хуже того, объединен, запаришься искать в жизни каждого темное пятно. В этом случае требуется иная тактика, для которой придумали изящный эвфемизм «публичная диффамация». Знаете, что это такое? Ну конечно же знаете! И Гийом де Ногарэ тоже отлично знал. Но, пожалуй, до него никто еще не применял ее в таких масштабах и с такой эффективностью.

Канцлером Франции Ногарэ стал в 1302 году, до этого пребывая в статусе юридического советника короля. Но у тогдашнего канцлера Пьера Флота он многому научился, в том числе и на примере противостояния Филиппа Четвертого и папы Бонифация Восьмого. Филиппу, как вы знаете, постоянно нужны были деньги, много денег, и он, помимо прочего, усилил налоговое бремя, налагаемое на Церковь. Размер церковной десятины и без того то и дело увеличивался от четверти до трети, утрачивая первоначальный смысл «десятая часть», теперь же король потребовал пятидесятину, то есть половину дохода. Кроме того, не прекращался спор по поводу подсудности духовенства мирскому суду. Папа возмутился и издал декреталию, согласно которой светская власть имеет право облагать клириков податями только с разрешения Рима, а никак не по собственному усмотрению. Король в ответ изгнал папских сборщиков податей из Франции и запретил вывоз из страны золота и серебра. Папская казна быстро ощутила «сброс веса», Филипп же дал указание своим легистам проработать вопрос и подготовить систему аргументов на тему: имеет ли право Церковь руководить светской властью. Разумеется, вывод должен был быть однозначным: не имеет. Папа Бонифаций понимал, что если подобного рода тексты получат широкое распространение, станут оглашаться и обсуждаться повсюду, то папской власти придется кисловато. А тут еще и доходы падают… Спустя некоторое время, в 1297 году, папа отступил, признал, что король имеет право взимать подати с клириков без разрешения Рима, но не постоянно, а только в случае крайней необходимости. Понятно, что легисты Филиппа эту необходимость немедленно нашли, делов-то! Кроме того, в том же году канонизировали Людовика Девятого, который отныне именовался Людовиком Святым. Так сказать, в виде реверанса в сторону французской короны.

Какое-то время, примерно четыре года, между королем Франции и папой римским все было более или менее ровно, но в 1301 году конфликт обострился, причем, скорее всего, по инициативе короля, которому страшно не нравилось подчиняться руководству из Рима. Нужен был повод вырваться из-под гнета, и повод тут же придумали: обвинили епископа Бернара Сессе в том, что он крайне нелицеприятно отзывался и о самом Филиппе Четвертом, и о его внутренней политике. Епископа арестовали и предъявили ему вдобавок к старым еще и новые обвинения (точь-в-точь как это было с Гишаром): дескать, он не только о короле