Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

Филиппа, который вполне счастливо живет в браке с дочкой Матильды д’Артуа, Жанной Бургундской. Разве плохо быть тещей короля и матерью королевы, бабушкой принцесс, а если повезет, то и принцев-наследников? Маго вполне могла решить, что это очень даже хорошо.

Права крохи Жанны на корону уже заранее рассматривались на совете пэров, а Маго, как вы знаете, пэр Франции, так что имела все возможности и голос подать, и повлиять на кого нужно. Все могло бы решиться в пользу Жанны, если бы не подпорченная репутация ее матери Маргариты. Мало ли что и с кем она могла себе позволять… Сомнения в законнорожденности девочки не позволили признать ее наследницей престола. Заодно и салический закон вспомнили и вытащили из закромов юриспруденции, дескать, нельзя женщине наследовать королевский трон.

На период между смертью Людовика Десятого и разрешением Клеменции от бремени регентом был назначен брат покойного, Филипп Пуатье. А уж когда младенец Иоанн умер и Жанну от трона отодвинули, Филипп стал следующим королем.

Людовик Десятый Сварливый (4 октября 1289 г. – 5 июня 1316 г.)

Король Франции с 29 ноября 1314 г. по 5 июня 1316 г.

Преемник – сын Иоанн.

«Долгая память о маленькой жизни», или Иоанн Первый Посмертный

Вы думаете, если младенчик прожил и числился королем всего пять дней, то о нем совершенно нечего рассказать? Вот и ошибаетесь!

Начнем с установленных фактов. Младенцу королевской крови полагается кормилица с очень хорошими и надежными рекомендациями, идеальной репутацией и отменным здоровьем. Подбирается она заранее, а не тогда, когда ребенок уже родился. Кандидатку представляют будущей матери и в случае одобрения назначают на должность. Для ребенка вдовствующей королевы Клеменции кормилицей была выбрана некая Мари де Крессэ, француженка, добродетельная жена итальянца по имени Гуччо Бальони из семьи банкиров-ломбардцев. Эти имена вы встретите на страницах романов Мориса Дрюона. У самой Мари только что родился сын, здоровый и крепкий малыш, а это означало, что молодая мать здорова и молока будет достаточно.

В день крестин младенец Иоанн умирает. Не то в ходе самой процедуры крещения, не то вскоре после нее. Маго, графиня Артуа, прямо заинтересована в его смерти, потому что следующим в очереди на трон становится ее зять Филипп, а при нем – супруга Жанна, доченька Маго.

Через короткое время после трагедии Гуччо Бальони и его жена Мари де Крессэ уезжают из Парижа в Италию, и больше о них ничего не слышно.

Спустя 38 лет к римскому сенатору, трибуну Никола ди Лоренцо Габрини, известному в истории под именем Кола ди Риенцо, приходит некий священник и рассказывает поистине душераздирающую историю: дескать, один его знакомый принимал предсмертную исповедь у Мари де Крессэ, в которой несчастная поведала, что на церемонию крестин понесли не новорожденного короля, а ее собственного сына. Для того, дескать, чтобы продемонстрировать общественности здорового крупного малыша, а не хилого и хрупкого, каковым был младенец Иоанн. Кроме того, Иоанн действительно был слабоват здоровьем, и существовал риск простудить его. А ребеночек-то возьми да и умри… Нельзя же было признаваться, что на крестины принесли подменыша, поэтому все, кто был в курсе, демонстративно скорбели. Настоящий же король вырос в семье Бальони и Крессэ и теперь носит имя Джаннино Бальони. Якобы умирающая Мари даже изложила свою исповедь в письменном виде, но представили ли этот текст сенатору – непонятно, точных указаний нет.

Риенци очень возбудился, призвал к себе Джаннино Бальони и раскрыл ему тайну происхождения. Выходило, что этот человек – истинный наследник французского престола. Джаннино поверил и стал предпринимать ряд шагов, добиваясь официального признания своих прав. Ничего у него, само собой, не вышло. По некоторым данным, кончилось все тем, что король Франции посадил его в тюрьму, где несчастный и сгинул. Но что особенно интересно – Кола ди Риенци был убит через два или три дня после разговора с Джаннино Бальони. Объективно – в ходе мятежа, а на самом деле – кто знает? Наверняка ведь оказалось очень много людей, которым совсем не хотелось, чтобы началась возня вокруг французской короны.

На этом факты заканчиваются и начинается область умопостроений.

Легенда родилась мгновенно, соединив в себе факты и домыслы. В ХХ веке французский историк и писатель Робер Амбелен опубликовал целое исследование, пытаясь отделить зерна от плевел и дать ответы на два главных вопроса: а) была ли подмена ребенка; б) была ли смерть Иоанна Первого (или его «заместителя») насильственной. Он тщательно изучил существовавшие в XIV веке правила, касающиеся организации быта королевских младенцев и кормилиц, чтобы понять, можно ли было в принципе заменить одного новорожденного на другого, и обнаружил целый ряд обстоятельств, делавших подобную подмену нереальной.

Первая группа обстоятельств связана с тем, что около Иоанна постоянно находились как минимум три человека: гувернантка, нянька и собственно кормилица. Иногда при них все время находилась еще и горничная, ведавшая пеленками, одеждой, постельным бельем и всем прочим. Оставить младенца одного в комнате было просто немыслимым. Кроме того, совершить подмену незаметно можно только в том случае, если второй младенец, сын кормилицы, находится здесь же, рядом. В этом случае – да, достаточно отвлечь внимание и проявить ловкость рук. Но! Родные дети тех кормилиц, которые назначались к принцам и принцессам королевской крови (а в данном случае – к королю) находились достаточно далеко от королевских покоев. О том, что кормилица отдает свое молоко и высокородному дитятке, и своему собственному, даже речи быть не могло; такое возможно только в семьях дворян попроще. У лиц королевской крови не может быть «молочных» братьев и сестер. Стало быть, рассуждает Амбелен, родной сын Мари де Крессэ находился либо в другом конце замка, либо, вероятнее всего, вообще за его пределами, в городе, у другой кормилицы. Для замены одного малыша другим пришлось бы нести сначала одного ребенка откуда-то в замок, потом другого выносить из королевских покоев и относить туда, где должен находиться сын Мари. И чтобы никто ничего не заметил на протяжении двух довольно длинных переходов-переносов? И никто из женщин, обязанных постоянно находиться рядом с новорожденным королем, не видел, что ребенок как-то странно изменился? Автор исследования полагает, что такого рода авантюра полностью исключается. Чтобы провернуть такое мероприятие, пришлось бы вводить в курс дела слишком много людей, а что потом с ними делать? Наивно полагаться на то, что они будут молчать и никому ничего не расскажут? Или изначально планировали всех их потом убить? Верится с трудом. А вы как считаете?

Другая группа