Оруэлл - Юрий Георгиевич Фельштинский

В начале сентября 1949 года Блэр был переведен в больницу Лондонского университетского колледжа, где им занялся доктор Эндрю Морленд, ранее консультировавший докторов, лечивших его в Крэнхеме. Прогнозы Морленда не были лишены оптимизма. Он писал Варбургу, с которым дружил: «Даже при соблюдении покоя я не ожидаю выздоровления, но он вполне может быть в состоянии писать по несколько часов в день… Он может затем дойти до стадии, которую мы называем “хронический больной в хорошем состоянии”, то есть будет способен кое-как работать и по несколько часов заниматься еще какими-то делами»722. Врач отправил Эрика назад в санаторий, но его состояние не улучшалось, и вскоре он снова оказался в палате университетской клиники.

Единственным утешением для Эрика в эти тяжкие недели было то, что теперь его могла регулярно навещать Соня, которая подробно отчитывалась о деловых контактах, предложениях и переговорах. Морленд надеялся, что присутствие любимой женщины окажет благотворное влияние на физическое состояние пациента. Доктор верил в чудодейственную силу горного воздуха и советовал при первых признаках улучшения отправиться в Швейцарские Альпы723. Теперь, когда на текущий счет писателя поступали немалые суммы, финансовое положение позволяло и оплачивать огромные медицинские расходы, и обеспечивать средствами Эврил и Ричарда, и планировать поездку с Соней в Швейцарию.

Тринадцатого октября 1949 года в больничной палате состоялась официальная церемония бракосочетания. Свидетелем со стороны жениха был Дэвид Астор. Невесту сопровождали подруга Джанетта Вулли и ее муж Роберт Ки. Обряд венчания совершил больничный священник. Эрику разрешено было подняться с постели и облачиться в праздничный костюм. Однако покинуть больницу хотя бы на короткое время ему категорически запретили, поэтому Соня со свидетелями отправилась в ресторан отеля «Риц» на праздничный ужин, а ее муж остался на больничной койке. На следующий день Соня принесла ему в память о свадебном обеде ресторанное меню со своим автографом и подписями свидетелей724.

Соня взяла фамилию Блэр, хотя позже, издавая труды покойного супруга, обычно указывала: «Соня Оруэлл».

Жить Эрику оставалось ровно 100 дней. На протяжении всего этого времени Соня, теперь уже в качестве жены, проявляла чрезвычайную активность, занявшись совершенно запущенными делами супруга: отвечала на многочисленные письма, предлагала издательствам его роман и публицистику, начала подготовку к поездке в Швейцарию. «У меня теперь есть человек, который меня любит»725, – повторял Эрик, в немалой степени преувеличивая. Чувства, лежавшие в основе их брака, не были взаимными. Эрик любил Соню, несмотря на ее репутацию. Сам он тоже не был пуританином; как сказала Соня, те, кто утверждает обратное, «видимо, забывают, что пуританин никогда не женился бы на женщине, подобной мне»726.

Соня не сильно изменила образ жизни и манеру поведения, но, став женой известного писателя, могла с полным правом не только представлять его деловые интересы, но и демонстрировать саму себя как неотделимую и даже основную часть образа выдающегося человека. С. Спендер вспоминал, что однажды навестил умирающего Эрика и завел с ним разговор об известном английском писателе начала ХХ века Дэвиде Лоуренсе. Вдруг в палате появилась Соня и потребовала, чтобы разговор был переведен на другую тему (Лоуренс скончался от туберкулеза). «Потом она заявила, что уходит в гости и сегодня уже не вернется. Оруэлл слабо протестовал, но она от него отмахнулась в своей обычной шумной манере»727.

Эрик очень переживал, что редко видится с ребенком, но все боялись, что Ричард может заразиться от отца страшной болезнью. Когда же мальчика всё же приводили, его держали на расстоянии, да еще и надевали защитную марлевую маску. «Ты где-то ударился?» – спросил как-то Ричард, понимая, что отцу плохо, но не осознавая всей серьезности ситуации728.

Состояние здоровья Эрика продолжало ухудшаться. Он катастрофически худел. Медицинским сестрам становилось всё труднее найти место на его теле, куда можно было ввести иглу шприца. Его единственным шансом остаться в живых врачи называли поездку в Альпы. Соня со свойственной ей энергией забронировала на 25 января 1950 года частный самолет, который должен был доставить ее с мужем на место назначения. Ее бывший возлюбленный Лусиан Фрейд, с которым она сохранила дружеские отношения, взялся помочь ей во время полета и на самом горном курорте. Впрочем, может быть, теперь он перестал быть бывшим…

Восемнадцатого января в присутствии Сони и Гвен О’Шонесси Эрик Блэр продиктовал свою последнюю волю729. Все права, связанные с его литературным наследием, предоставлялись Соне. По договоренности с ней сестре Эврил поручались заботы о Ричарде, на счет которого предписывалось положить сумму, необходимую для получения достойного среднего и высшего образования. Эрик пожелал, чтобы, несмотря на то, что он не принадлежит ни к какой конфессии, его похоронили по обычаям англиканской церкви: тело не должно было предаваться кремации, захоронение следовало произвести на одном из «ближайших удобных кладбищ»[71].

Поздно вечером 20 января 1950 года Соня с Лусианом и другими приятелями отправилась в ночной клуб. Вскоре после полуночи ее вызвали к телефону. Звонил дежурный врач с сообщением, что у ее супруга произошло легочное кровоизлияние с остановкой дыхания; все попытки привести его в чувство оказались безрезультатными, и только что была констатирована смерть.

Эрик Блэр – Джордж Оруэлл скончался на сорок седьмом году жизни. В свидетельстве о смерти в графе «причина» было записано одно зловещее слово: «туберкулез»730.

Отпевание происходило в церкви Христа возле Риджент-парка, в центре Лондона, 25 января – в тот самый день, когда предполагался вылет в Швейцарию. Эрик хотел быть похороненным в сельской местности. Астор организовал отправку гроба в свое имение возле селения Саттон-Кортеней, графство Оксфордшир, и вместе с Соней сопровождал его. Похороны состоялись на территории церкви Всех Святых, стоящей на крутом берегу Темзы. На надгробном камне была сделана надпись «Эрик Блэр» с датами жизни. Большинство тех, кто приходит в это место, обычно не знают, что именно там захоронен великий писатель. Посещая могилу бывшего премьер-министра Великобритании Герберта Асквита, они не обращают внимания на расположенную неподалеку могилу незнакомого им Эрика Блэра.

«Черный список» Оруэлла

Перед смертью Оруэлл продолжал делать заметки в записной книжке, которую стал заполнять, по-видимому, параллельно с окончанием работы над романом «1984»731. Споры о том, для чего в эту книжку вносились имена с комментариями и как писатель предполагал использовать ее, не утихают по сей день. Записная книжка (в ней 42 страницы, между которыми заложено несколько газетных вырезок) имела заголовок «Попутчики» и содержала постоянно пополнявшийся список западных деятелей, которые, по мнению Оруэлла (в некоторых случаях вполне обоснованному, в других явно ошибочному или противоречившему его собственным высказываниям) были «скрытыми коммунистами» или, как сказали бы