Первая война Гитлера - Томас Вебер

свою вторую войну как перезапуск его первой войны. Однако, существовало очень прямая связь между двумя мировыми войнами, поскольку это связано с Гитлером. Связью является то, как ефрейтор Гитлер старался воплотить уроки Первой мировой войны в практику, которые он рассматривал с точки зрения мира, существовавшего после 1918 года (в отличие от времени самой Великой войны). И вот почему Вторая мировая война "на самом деле была очень, очень отличавшейся" от первой войны Гитлера. Однако наиболее важные уроки для ведения своей второй войны Гитлер извлёк меньше из самой Первой мировой войны, чем из истории в целом (в той форме, в которой она переработалась в сознании Гитлера после Великой войны). Урок состоял в том, что нации и государства сцеплены в дарвиновской борьбе за выживание, которая зависит от достаточного Lebensraum, или жизненного пространства, для их населения. Нации также должны устранить любые влияния на них, которые могли бы ослабить их в эпической борьбе за выживание. Таким образом, новая война должна была иметь две цели: создание нового Lebensraum и "очищение" немецкого народа от какого-либо негативного влияния. И это здесь – в решении вопроса о том, как может быть выиграна такая война, и в определении предположительно губительного влияния на нацию – Гитлер обратился для вдохновения к своему опыту Первой мировой войны.

Добросовестный колосс пропаганды Германии, работавшей во время Второй мировой войны, был нацелен на сплочение немецкого народа за войну и на привлечение иностранных сотрудников. Он вдохновлялся верой Гитлера в то, что предположительно посредственная внутренняя пропаганда между 1914 и 1918 годами была одной из главных причин поражения Германии. Другим уроком, извлечённым Гитлером из его первой войны, был тот, что сравнительно мягкий и снисходительный подход к военному правосудию в его полку и в вооружённых силах Германии в целом подорвал её военные усилия. Как результат, во время Второй мировой войны были казнены от 20 до 22 тысяч немецких солдат.

Гитлер также заявлял, что наблюдение на собственном опыте растрачивания ресурсов во время Первой мировой войны, когда солдат посылали, "например, из Мессинес в Фурнэ за фунтом масла", научило его использовать ресурсы более эффективно как в управлении экономикой Германии, так и в ведении войны.

Собственный опыт Гитлера в войне почти определённо сильно содействовал тому факту, что он оставался под впечатлением от способности сражаться войск Британии и её доминионов во время всей Второй мировой войны, в то время как он никогда не принимал всерьёз вооружённые силы Франции. В 1940 году Гитлер унизил французов, заставив их подписать официальный акт о капитуляции в Компьенском лесу, на том же самом месте, где немцы вынуждены были подписать перемирие в 1918 году. Он также приказал взорвать французский мемориал в лесу. По контрасту с этим, вскоре после того, как он уничтожил этот памятник, Гитлер посетил канадский военный мемориал у гряды Вими – великолепную, производящую большое впечатление модернистскую скульптуру, в которой две скорбящие фигуры установлены против двух колонн из песчаника – чтобы оказать уважение почти 60 тысячам павших канадских солдат Великой войны. Более того, Гитлер говорил в 1936 году Видеману при обсуждении вопроса Абиссинии: "Если бы у меня был выбор между итальянцами и англичанами, то я, естественно, предпочёл бы англичан. Муссолини ближе ко мне, но я знаю англичан с прошлой войны, я знаю, что они крутые парни".

Гитлер также извлёк из Великой войны то, что он полагал положительными уроками. Например, в 1941 году он использовал память об атаках партизан в Бельгии в 1914 году для оправдания жестокого обращения с гражданским населением в Советском Союзе: "Старый рейх уже знал, как действовать с твёрдостью в оккупированных областях. Вот как попытки саботажа на железных дорогах в Бельгии были наказаны графом фон дер Гольцем. Он приказал сжечь все деревни в радиусе нескольких километров после того, как расстрелял всех мэров, заключил в тюрьмы мужчин, а женщин и детей эвакуировал. Было всего три или четыре акта насилия, затем ничего больше не происходило".

В то время, как Гитлер всё меньше прислушивался к своим генералам после того, как военные действия Германии начали становиться неутешительными, он всё больше стал обращаться к своему военному опыту для вдохновения в поисках решений, как следует управлять войной. Например, он отверг предложение Гудериана, командовавшего 2‑й танковой армией во время вторжения в Советский Союз, когда тот советовал Гитлеру отступить в декабре 1941 года. Гитлер стал наставлять его, что войскам следует наделать воронок в земле при помощи гаубиц, как это делалось во Фландрии во время Первой мировой войны, и зарыться в них на зиму, игнорируя возражения Гудериана, что условия посреди зимы во Фландрии едва ли можно сравнивать с русской зимой.

Гитлер всё больше становился пленником своей собственной лжи, которую он впитал в себя. Например, 18 июня 1944 года, менее чем через две недели после высадки союзников в Нормандии в День "D", забывая, что к концу весеннего наступления в 1918 году он и люди его полка вынуждены были спасаться бегством, Гитлер, наполненный мегаломанией, говорил своим генералам, что всё, что им следует сделать, это то, что сделали немцы в начале 1918 года, когда "при нашем наступлении во время Великой Битвы за Францию мы полностью выгнали англичан из своего района". В другом случае Гитлер отверг совет своих офицеров, потому что, как это выразил Фриц Видеман, он считал, что знает гораздо больше о том, как строить новые позиции, чем его генералы, "поскольку он сам в качестве простого солдата сидел в блиндажах", в то время, как его генералы во время Великой войны не видели ничего, кроме чертёжных досок далеко за линией фронта.

Чем дольше Гитлер руководил Второй мировой войной, тем больше он смотрел назад и романтизировал свой собственный опыт рядового в Великой войне. Например, летом 1941 года, когда его солдаты напали на Советский Союз, во время одного из своих печально известных монологов Гитлер заявил, что во время Великой войны он "страшно рад был быть солдатом". Затем в октябре 1941 года он вспоминал о своём времени в полку Листа как о "времени, когда ему не нужно было беспокоиться", поскольку еда, одежда и жильё – всё было обеспечено для него. Так что слухи о его бывших товарищах по полку Листа давали Гитлеру те немногие радости, что были у него после падения Сталинграда. Например, когда в 1944 году ему случилось прочесть статью в мюнхенской газете о братьях Либхардт, которые служили с ним в 1‑й роте в