Первая война Гитлера - Томас Вебер

третьесортной дипломатической позиции может означать только то, что Видеман находится на секретной миссии для основания японо-американской шпионской сети и руководства ею из Сан-Франциско. Американский иллюстрированный журнал, описывая его прибытие в район залива Сан-Франциско, был явно смущён относительно Видемана: "Прибытие капитана было в некотором смысле разрядкой напряжённости. Вместо коротко постриженного офицера прусского типа с пронзительным взглядом репортёры обнаружили дружелюбного и очень вежливого улыбчивого человека с приятными манерами". По описанию журнала внешний вид Видемана был привлекательным. Высокий, темноволосый и опрятный, он выглядел на десять лет моложе своих 48. Одевался он неформально, но хорошо. Драчливость в его лице с массивной челюстью и низким покатым лбом исчезает, когда он улыбается – а улыбается он часто. Со своей "обезоруживающей манерой" бывший адъютант 16‑го полка был "для газетчиков … сюрпризом и разочарованием". Статья также отмечала, что он действовал очень сдержанно по отношению к местным нацистам и что в выступлении он сказал о том, что "немцы Западного побережья – это не немцы, а американцы и они должны действовать соответствующим образом". Видеман даже заметил на приёмах, к удивлению журнала, что он "действительно был в немилости у фюрера". Тем не менее, и журнал, и ФБР, действовавшее на основании информации от государственного департамента, заключили, что поведение Видемана было лишь дымовой завесой для его шпионской деятельности.

Когда вскоре после Видемана в Сан-Франциско прибыла также принцесса Стефания фон Гогенлоэ Вальденбург Шиллингфюрст – яркая венгерская разведённая светская львица на пятом десятке, дочь еврея, обратившегося в католицизм, время от времени бывшая гостем Гитлера, по слухам бывшая любовницей Видемана и предполагаемая шпионка – то подозрения ФБР были внешне подтверждены. Власти США полагали, что Гитлер послал Стефанию фон Гогенлоэ, которую Бюро "характеризовало как чрезвычайно интеллектуальную, опасную и умную, а в качестве агента шпионажа опаснее десяти тысяч мужчин", для того, чтобы научить Видемана организовать шпионскую сеть. Только во время Второй мировой войны власти США осознали, что они очень ошибались относительно планов как бывшего адъютанта 16‑го полка, так и рыжеволосой венгерской аристократки.

Из искреннего отвращения к политике Гитлера, разочарования или чувства обиды после его понижения Видеман продолжал дистанцироваться от Гитлера после начала войны.

Его дистанцирование началось с малых вещей, таких, как неотправление телеграммы с поздравлением Гитлеру с его днём рождения в апреле 1940 года. Однако он не остановился на этом, решив сделать себя доступным британской разведке. Используя свои британские контакты, Стефания фон Гогенлоэ устроила две встречи с сэром Вильямом Вайзманом, банкиром из Нью-Йорка на шестом десятке, который работал для британской разведки. Вторая и более решающая встреча прошла в присутствии Гогенлоэ 27 ноября 1940 года в номере Вайзмана в отеле "Марк Хопкинс" в Сан-Франциско, продолжавшаяся с 19:30 до утра следующего дня. После обмена любезностями они быстро перешли к делу, обсуждая, как можно закончить войну и как может быть установлен прочный мир. Не было пустопорожних разговоров. Вайзман прямо заявил, что "этот мир, чтобы он был прочным, не может и не будет заключён с канцлером Адольфом Гитлером". Видеман немедленно согласился, заявив, что только конституционная монархия будет иметь и легитимность, и стабильность, чтобы обеспечить длительный, стабильный и жизнеспособный мир, утверждая, что он "верит в то, что длительный мир может быть заключён", но "что этот мир должен быть заключён с сильной политической партией, возможно, с монархией, возглавляемой германским кронпринцем, а чтобы совершить это, существующий режим Гитлера должен быть уничтожен. В связи с этим он заявил, что Германия должна вернуться к монархической системе, потому что у существующей системы нет конституционных прав… будет необходимо вернуться назад и установить некую форму правления, основанную на конституции". Видеман потерял всю веру в бывшего полкового посыльного, отвечая на вопрос Гогенлоэ о том, думает ли он, что будет существенной разницей, если Гитлер будет устранён: "Очень существенной разницей". Гогенлоэ также полагала, что "еврейский банкир, друг Видемана, может быть способен помочь им в их предприятии".

По той же самой причине, по которой Видеман вступил во Freikorps в 1919 году, а именно для предотвращения большевистского переворота в Баварии, он теперь противостоял Гитлеру и обсуждал наилучшие методы устранения его от власти. Большевизм и национал-социализм Гитлера, доказывал Видеман, были всего лишь двумя сторонами одной монеты. Он "высказывал мнение, что кроме грандиозной борьбы между Англией и Германией существует ужасная борьба между большевизмом и национал-социализмом с одной стороны и капитализмом с другой … единственная разница между русским большевизмом и немецким социализмом в том, что русский большевизм интернационален, а немецкий социализм, с другой стороны, лишь национален. Во всём остальном … эти двое идентичны". В соответствии с тайной записью разговора, сделанной ФБР, Гогенлоэ, действовавшая переводчиком, когда Видеману было сложно адекватно выразить свои мысли на английском, сказала Вайзману: "Видеман говорит, что ирония судьбы состоит в том, что Гитлер, у которого было столько увлечённых им людей, и он получил их голоса и привёл их к обнищанию, сражаясь с большевизмом в Германии – он и был в действительности человеком, создавшим большевизм в Германии".

Хотя Вайзман полетел прямо в Вашингтон, чтобы встретиться со своими контактами в британском посольстве и уведомить лорда Галифакса, инициатива Видемана и Вайзмана ни к чему не привела, несмотря на то, что президент США Франклин Д.Рузвельт был проинформирован. Однако политическая эволюция Видемана даёт нам поразительное понимание того, что отношение к Гитлеру ветеранов полка не было жёстко зафиксированным и неизменным, но определялось изменением восприятия того, кем был Гитлер и что он поддерживал.

Через полгода после встречи с Вайзманом Видеман снова решил, что он должен что-то сделать против Гитлера. Он вызвался обеспечить всей имевшейся у него информацией о нацистском режиме один из журналов издательской империи Вильяма Рэндольфа Хёрста, наиболее успешного и знаменитого медиамагната Америки. Однако на предложение Видемана наложил вето государственный департамент США, поскольку заместитель госсекретаря Самнер Уэллес был против переговоров с Видеманом и, что более важно, беспокоился об опасности для положения представителей США в Германии, если немецкому дипломату и бывшему высокопоставленному помощнику Гитлера было позволено высказываться против него.

После того, как в июле 1941 года все германские консульства в США было приказано закрыть, Видеман отплыл обратно в Германию, где у него была неприятная двадцатиминутная встреча с Иоахимом фон Риббентропом, министром иностранных дел Гитлера, который, как мы видели, чрезвычайно недолюбливал Видемана. Не повидав Гитлера, Видеман был отправлен на должность в германском консульстве в Тяньцзинь приблизительно в 150 километрах к юго-востоку от Пекина – насколько возможно далеко от глаз Гитлера. В соответствии с