Синоп - Владимир Виленович Шигин

приказал Жандру сообщить скорбную весть семье покойного. Корниловы, как и Богдановичи, жили тогда в Николаеве. Естественно, что, исполнив свое скорбное поручение, Александр Жандр встретился и с Сашенькой Богданович. Что повлияло в этот раз на решение девушки, мы не знаем. Скорее всего, в глубине сердца ей все же и раньше больше нравился именно Жандр. Как бы то ни было, но, спустя несколько дней, Сашенька объявила лейтенанту о своем согласии идти с ним под венец. Тогда же состоялась и скромная свадьба.

Вернувшись в Севастополь, Жандр, конечно же, рассказал другу о происшедшем. Верный друг воспринял известие как само собой разумеющееся. Что ж, Сашенька сделала свой выбор! К тому же израненному лейтенанту впору было уже заниматься только своим здоровьем. Отныне и до конца жизни Кузьмина-Короваева будут мучить страшные головные боли, и каждый наступающий день превращался для него в новый бой с самим собой. Нескончаемая боль сделала севастопольского ветерана мрачным и раздражительным, но щедрость души и благородство он сохранил, как и прежде.

Послевоенная карьера у обоих друзей сложилась довольно успешно. Жандр долгие годы занимал видные посты в отечественном кораблестроении, стал и вице-адмиралом, и сенатором. В свободное время он пишет воспоминания о своем кумире – Корнилове.

Кузьмин-Короваев после Севастопольской осады долго лечился от своих многочисленных ран, числясь во флотском резерве. Затем плавал на Балтике, состоял при морском министре.

Раз в год друзья непременно собирались вместе у Жандров. Так старые севастопольцы отмечали свои знаменитые «тризны» по павшим сотоварищам. Вместе с хозяином был и его младший брат Николай, посвятивший защитникам города роман в стихах «Свет», который и читал собравшимся при свете мерцающей лампы. Да и Кузьмин-Короваев захаживал в такие дни к Жандрам не один, а с братом Твердиславом, тоже прошедшим страшный 4-й бастион, где был заживо погребен под землей взрывом.

За столом, как всегда, хозяйствовала немного располневшая, но по-прежнему обаятельная Сашенька – Александра Жандр. Все пять ее братьев служили на севастопольских бастионах. Там пал старший из них Виктор, а младший Орест умер от ран уже после войны…

Шли годы, но давно уже ставший контр-адмиралом Кузьмин-Короваев, по- прежнему, оставался верным поклонником Александры Васильевны. Своей семьи у него так и не получилось. Говорят, что единственной отрадой старика были вечера в кругу дочерей Жандров, коих он почти боготворил и задаривал подарками. Была у старого моряка и заветная мечта – женить одного из своих племянников на дочери друга. Но старшая Маша, ослепительная красавица и гордячка, напрочь отвергла предложение его племянника Николая. Зато младшая Машенька все же вышла замуж за второго племянника Кузьмина – Дмитрия. Правда, случилось это уже после смерти старика.

Александр Жандр пережил своего друга на тринадцать лет. Последние годы каждую неделю он неизменно посещал могилу своего друга. Усевшись на скамеечку, он вспоминал их боевую молодость и Севастополь. Иногда по его морщинистой щеке скатывалась скупая старческая слеза, но Жандр ее не стеснялся, ведь он был сейчас не здесь, на забытом Богом кладбище, а там, на бастионах чести и славы.

За несколько дней до смерти, Жандр в последний раз приехал навестить друга. – Прости, и до скорой встречи! – сказал он, склонив седую голову.

* * *

О судьбе матросов участников Синопа нам, по понятным причинам, известно очень мало. Подавляющее большинство из них, как и их доблестные командиры, пали на бастионах Севастополя. Чудом уцелевшие в севастопольском огне, они доживали свой скорбный матросский век в своих деревушках и в инвалидных домах. Впрочем, история сохранила нам одну поистине удивительную историю.

В 1915 году на дредноут «Императрица Мария», готовящийся к переходу из Николаева в Севастополь, прибыл старик в матросской форме с иконостасом медалей и рундучком в руке. Командиру он вручил свое предписание. Когда тот прочитал поданную бумагу, то невольно встал и сам вытянулся перед стариком. Перед ним был настоящий реликт – последний матрос нахимовской «Императрицы Марии» (которому было уже за 80 лет), присланный служить добровольцем на новый корабль со знаменитым именем. Это была инициатива адмирала Григоровича, который хотел, таким образом, возбудить в команде новейшего линкора дух старой «Марии». Старик, как оказалось, к этому времени овдовел, дети давно разъехались, и он с удовольствием принял предложение морского министра на склоне лет еще раз послужить Отечеству. Чтобы ветеран чувствовал себя при деле, ему поручили помогать вахтенному офицеру у трапа. Как отмечают очевидцы, службу ветеран знал и правил со всей серьезностью. К сожалению, фамилия последнего нахимовского матроса до нас не дошла. В воспоминаниях он фигурирует, как Синопский, именно так все, и офицеры, и матросы звали деда на дредноуте. Разумеется, что команда любила в свободное время порасспросить ветерана о былых делах, тот охотно рассказывал. Впрочем, когда однажды кто-то ему не слишком тактично заметил:

– Видишь, какая у нас, Синопский, мощь, а броня, а пушки! Не то, что на вашей деревянной «Марии»!

Дед очень обиделся, в долгу не остался, и сказал провидчески:

– Как вы еще будете воевать, то это моя бабушка надвое сказала, а вот мы на нашей старой «Марии» турка при Синопе расколотили вдребезги!

При посещении дредноута императором Николаем Вторым ему представили ветерана Синопа, и тот сразу произвел старика в унтер-офицеры.

Доподлинно известно, что при взрыве «Императрицы Марии» в октябре 1916 года Синопский уцелел. Его видели окровавленного, но живого. Дальнейшая судьба ветерана нам неизвестна.

* * *

Синопская бухта в наши дни

Со времени Синопа ныне минуло уже более двух веков, срок, что и говорить, не малый! С той поры над Россией пронеслось немало иных войн, было одержано немало громких побед. Однако и сегодня мы помним славную Синопскую победу и ее главного героя – Павла Степановича Нахимова.

Адмирал Нахимов… Имя его давно стало олицетворением служения Отечеству для многих поколений россиян. С именем Нахимова связана целая эпоха нашего флота с победой при Синопе, и великой Севастопольской эпопеей. Ни один из отечественных флотоводцев никогда не был, столь обожаем и любим соратниками при жизни, как Нахимов. Ни один не удостоился такой общенародной любви после своей гибели, как он. Нахимова помнят, им восхищаются, его чтят. И сегодня в его честь называют военно-морские училища и улицы, боевые корабли и площади, Молодые лейтенанты надевают свои фуражки с особым шиком «по-нахимовски», а седые адмиралы с гордостью носят на груди как высшую награду моряка – орден его имени.

Мы не знаем и вряд ли уже когда-то узнаем поименно всех героев Синопа, но мы