Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра

окутывало своим ароматом наши хрупкие и робкие Духи. Там эти преданные служители Легиона провели срочное целебное магнетическое лечение, а в последующие дни осуществляли специализированное и очень эффективное психическое клиническое наблюдение.

Спустя несколько дней, вернувшись к свету реальности и полностью осознав свою истинную личность, я глубоко задумался и пришел к единственному выводу о том, как однажды смогу почувствовать себя полностью реабилитированным перед собственной совестью и Высшим законом, который я так долго нарушал: Перевоплотиться! Да, родиться вновь! Достойно и спокойно перенести испытание потерей материального зрения, в котором я недавно потерпел неудачу, предпочтя самоубийство жизни без способности видеть. Теперь нужно поступать противоположным образом: с состраданием и милосердием любить ближних, защищать, помогать и служить другим, используя все доступные законные средства, доходя, если потребуется, до самоотверженного самопожертвования, чтобы под руинами морального прошлого создавать святые аспекты истинного добра, которые помогли бы искупить посеянную мной тьму.

Непреодолимая грусть, еще более тяжелая, чем прежде, окутала новыми тревогами мои часы, а неприятные и доминирующие впечатления от раскаяния, которое невозможно описать человеческими словами, препятствовали достижению какой-либо формы истинного счастья.

Однако добрые наставники, окружавшие нас друзья и заботливые, приветливые смотрительницы поддерживали мои силы, как и силы моих товарищей по борьбе и несчастьям, поскольку страдания одного отражались на других. Они делились лучшими советами и примерами, настаивая на уроках обучения, которое шло своим нормальным чередом, и мотивируя нас к восстановительной работе, не дожидаясь нового воплощения, которое даже не было еще запланировано.

Одним из главных стимулов, помогавших нам примириться с ситуацией, были собрания по искусству и морали, о которых мы уже упоминали. Со временем они приобрели особое значение, служа делу личной реабилитации через примеры, демонстрации и анализ, которые нам предоставляли, указывая пути для следования, примеры для подражания и так далее.

В городских парках, чью протяженность мы до сих пор не могли оценить, существовали уголки с такой притягательной красотой, непостижимой для человеческого существа, столь велико было идеальное превосходство как целого, так и каждой детали, и те выразительные нюансы, которые влекли мысль к царству гармонии в искусстве. Речь шла о резиденциях и помещениях, где архитектура и декоративное искусство превосходили всё самое благородное и прекрасное, что когда-либо представляли себе земные классики; миниатюрные города и живописные деревушки с озерами, окруженными благоухающими цветочными коврами, храмы, посвященные развитию литературы и искусств в целом, особенно музыки и поэзии, которые, как мы заметили, достигали там головокружительных и немыслимых для любого земного мыслителя масштабов, как в случае с Фредериком Шопеном, которого мы имели возможность видеть преображающим магию звука в очарование поэтического словаря, переведенного в захватывающую последовательность идеальных видений, превосходящих наши представления о прекрасном, исторгающих у нас слезы и небывалую нежность, помогая тем самым пробуждению духовных способностей, дремавших в нашем эго.

Казалось, что музыка и поэзия были излюбленными искусствами посвященных — если вообще можно говорить о таких предпочтениях у умов, воспитанных на самых передовых принципах идеала, которые мы только могли себе представить. И даже точные воспроизведения, представленные в возвышенном состоянии квинтэссенции, прекрасные до предела, созданные флюидически под влиянием воль, искушенных в превосходстве великодушных концепций любви и добра, эти воспроизведения напоминали пейзажи мессианского паломничества, впечатляющие и привлекательные сцены первых аккордов бессмертного слова, снизошедшего с небесных сфер для утешения страждущих и освобождения угнетенных.

Таким образом, нам было даровано приятное удовольствие прогуляться вдоль озер Генисарет и Тивериада и других ностальгических мест, свидетелей божественного апостольства Господа; и столь сильными были впечатления от этих воспроизведений, что казалось, будто Божественный Друг покинул эти места всего лишь несколько мгновений назад, ибо мы все еще улавливали в наших ментальных отголосках нежный шепот его голоса, словно издающего последние аккорды, которые, казалось, вибрировали в воздухе, той незабываемой мелодии, что так глубоко проникла в сердца обездоленных два тысячелетия назад: "Придите ко Мне все страждущие, и Я успокою вас. Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим…"

Перед этими величественными выражениями любви и почитания Учителя, дарованными благородными существами, создателями красоты места, где мы жили, я часто погружался в глубокие и нежные размышления, проливая слезы раскаяния при воспоминании о том 33-м годе, который теперь я мог легко вспомнить, когда с крестом на плече, терпеливый, смиренный, покорный Мессия, ныне почитаемый в моем сердце, поднимался на Голгофу, в то время как я демонически вопил, требуя его казни.

При входе в каждое из этих мест можно было видеть знак Легиона и имена служительниц, которые их задумывали и создавали, ибо следует пояснить, что все эти детали были созданы женским разумом, базирующимся в образовательных службах нашего Института.

Каждый день собраний присутствующим, особенно постоянным обитателям, предлагались приятнейшие часы возвышенного обучения, во время которого нам давались трогательные примеры самоотверженности, преданности ближнему, смирения и терпения, а также героизма и морального мужества перед лицом невзгод, что падало в нашу душу как щедрое поощрение к прогрессу, который нам необходимо было совершить.

Это обучение, проводимое через великолепное объяснение, извлеченное из самой истории человечества с его бесконечной борьбой и страданиями, победами и возрождениями, осуществлялось, как нам сказали, нашими собственными учителями и наставниками или группами посетителей из других сфер, которые спускались к нам с братской целью содействовать нашему облегчению и прогрессу.

Они позволили нам узнать множество драм, пережитых как самими дамами из Надзора, так и выдающимися личностями нашей Колонии, такими как Рамиро де Гусман и братья Каналехас, представленными в качестве примера и предупреждения, как достойные подражания модели. И эти драмы были не чем иным, как описанием борьбы, поддерживаемой во время опыта прогресса и жертв, засвидетельствованных в воплощении или через неустанные труды в Пространстве. Об этом нас просили высказывать мнение и делать моральные и художественные комментарии, причем мы замечали, среди прочих важных для нашего переосмысления в области морали вещей, удивительный факт того, что человек окружен самыми прекрасными проявлениями высшего искусства в глубокой повседневной борьбе — славного искусства учиться развивать в себе духовные ценности, которые таятся в глубинах души.

Однажды нам наконец сообщили, что пришла очередь наших добрых надзирательниц представить плоды своих блестящих размышлений, своей благородной чувствительности, направленной к высшим идеалам. Естественно, наша группа пришла в большое волнение; ожидание нас взволновало, и с большим удовлетворением в назначенный день мы направились к местам, созданным этими нежными подругами, чья братская забота постоянно поддерживала в наших душах пламя священной любви к семье, дому и самоуважению.

Рита де Кассия была поэтессой. Её чувствительность убежденной верующей и прекрасный характер, закаленный в