Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo

на подавляющее большинство южноафриканцев, ваша речь произвела огромное впечатление", - похвалил его HFO.¹³³Все эти уговоры были рассчитаны. За рубежом кампания по введению санкций и дезинвестиций набирала обороты, и Оппенгеймер предупредил Боту, что только один комплекс мер сможет ее сдержать. Правительство должно начать процесс многорасовых переговоров. Если администрация Боты не добьется прогресса на пути к конституционному устройству, включающему африканцев за пределами родных земель, то его социальные и экономические реформы провалятся. Катастрофическое насилие, вероятно, было бы неизбежным. В идеале, по мнению ХФО, в переговорах должны участвовать Мандела и Бутелези, чьей частной перепиской с Ботой вождь зулусов поделился с Оппенгеймером. (В одном из этих посланий, датированном ноябрем 1984 года, Бутелези уверял государственного президента, что "отважился от жесткого политического мышления черных" и теперь публично говорит своим людям, что им "придется подумать об отказе от идеала "один человек - один голос"... и искать политические решения с помощью политики компромисса и переговоров". Бутелези обратился к Боте с просьбой, чтобы государство укрепило его руку, освободив Манделу, пока он ведет "настоящую политическую борьбу чернокожих" между Инкатхой и "Миссией АНК в изгнании". Мне кажется вполне возможным, что некоторые из моих связей... при определенных обстоятельствах могут быть использованы с пользой в совершенно неофициальном и конфиденциальном порядке".

 

HFO получает свой орден за заслуги из рук президента PW Botha в Tuynhuys, 1985 год. (Библиотека Брентхерста)

Судя по всему, эта переписка смягчила отношение Боты к Оппенгеймеру. В марте, через неделю после объявления о предстоящем закрытии Rand Daily Mail, Бота наградил HFO орденом "За выдающиеся заслуги" за "выдающийся вклад в промышленный и экономический прогресс Южной Африки" и "благосостояние ее народа".¹³⁵ В награде обращалось внимание на роль HFO в создании Фонда Урбана. Гарри и Бриджет обязательно посетили церемонию в Туинхейсе. Тем не менее, несмотря на положительные сигналы, Оппенгеймер должен был научиться снижать свои ожидания от Groot Krokodil, особенно после событий 15 августа 1985 года. В тот день Бота умудрился выстрелить себе в ногу из базуки. В одночасье он укрепил международные настроения против Южной Африки. Причиной такого поворота событий стала печально известная речь Боты "Рубикон". Названная "манифестом новой Южной Африки" - переходом через Рубикон - речь была скорее язвительной тирадой, чем пророческой проповедью. Вместо того чтобы объявить о далеко идущих реформах, Бота отклонился от подготовленного текста и обрушился на своих критиков. Он недвусмысленно отверг принцип "один человек - один голос" в унитарной системе: это приведет белых к отречению от власти и самоубийству, напутствовал он свою аудиторию. Бота развеял все надежды на освобождение Манделы из тюрьмы. Взмахнув указательным пальцем в фирменном жесте раздражения, Бота обратился к миллионам людей, наблюдавших за ним в прямом эфире по телевидению, с требованием "не заводить нас слишком далеко". Это было, по словам самого Оппенгеймера, обращенным к Роджеру Смиту, президенту автомобильного гиганта General Motors, "катастрофическое" выступление и пиар-катастрофа.¹³⁶ Сразу же после выступления Chase Manhattan Bank - председателем которого до четырех лет назад был друг Оппенгеймера Дэвид Рокфеллер - объявил, что прекратит перечислять долги Южной Африки. Теперь страна считается неприемлемым инвестиционным риском. Новые займы выдаваться не будут, а все непогашенные кредиты и депозиты должны быть погашены по мере наступления срока их погашения. Этому примеру последовали и некоторые другие банки в США и Европе. Результатом губительной речи Боты на Рубиконе стали кризис ликвидности, падение рэнда, немедленное бегство капитала и бешеная инфляция: резкий отказ Запада от экономической поддержки нанес Претории решающий удар.

Как и Лейтвилер, который помог смягчить последствия, заручившись поддержкой немецких и швейцарских банков, Оппенгеймер считал действия Chase Manhattan чересчур поспешными. Он передал свои чувства Рокфеллеру. Их политические взгляды не всегда совпадали: за несколько лет до этого американский династ утверждал, что африканский социализм не представляет угрозы для западных деловых интересов, а HFO отнесся к этому утверждению как к "очевидной чепухе".¹³⁷ Рокфеллер и его дочь Пегги Дулани обычно останавливались в Брентхерсте во время своих визитов в Йоханнесбург. Оппенгеймер находил республиканизм Рокфеллера, возможно, слишком левым на его вкус; конечно, он так же относился к более радикальному либерализму Дюлани. Тем не менее Бота сумел отторгнуть от себя как прогрессивных республиканцев Восточного побережья, так и консервативных американских конгрессменов и представителей деловых кругов. Исторически выступавшие против экономических санкций, они были вынуждены пересмотреть свою позицию. Оппенгеймер всегда с некоторым основанием считал, что торговые и финансовые санкции могут сработать, только разрушив экономику. По его мнению, они должны были поставить под угрозу средства к существованию простых людей. Санкции усугубили бы безработицу и бедность - в частности, среди чернокожего населения - и тем самым подстегнули бы дальнейшее насилие. Но в атмосфере морального возмущения, когда корпорации чувствовали себя обязанными заявить о своем неприятии апартеида, становилось все труднее беспристрастно выслушать логику Оппенгеймера. Призывы к санкциям усилились. Давление на иностранные компании "голубых фишек" усиливалось, заставляя их уходить из Южной Африки и избавляться от местных активов.

Тем не менее Оппенгеймер считал, что Бота еще может скорректировать свой курс, если светила американской промышленности смягчат свои требования. Он провел интенсивные переговоры с Роджером Смитом и Майклом Блюменталем (бывшим секретарем казначейства Картера и председателем корпорации Burroughs), чтобы наметить дальнейший путь. Смит и Блюменталь возглавили Корпоративный совет США по Южной Африке. Эта группа была сформирована в конце 1985 года руководителями десяти крупнейших американских компаний, работающих в Южной Африке, чтобы противостоять дезинвестиционной политике. В нее входили IBM, Johnson & Johnson, Mobil, Citibank и Caltex. Подписав "Принципы Салливана", добровольный кодекс, который отвергал расовую дискриминацию на рабочем месте и способствовал расовому равенству, эти корпорации использовали свои возможности для лоббирования реформ. Корпоративный совет США обратился к Оппенгеймеру за советом, как вести себя с Ботой: что и как говорить.¹³⁸ Самой насущной необходимостью, по мнению Оппенгеймера и Смита, был шаг Боты по отмене законов о проходах и Закона о групповых территориях. В апреле 1986 года Оппенгеймер в сопровождении Смита встретился с Ботой в Tuynhuys, офисе президента штата в парламенте. Встреча не увенчалась большим успехом. Смит почувствовал, что в стране установился "осадный менталитет"; правительство, по его мнению, "не делало того, на что я надеялся".¹³⁹

Эти встречи с Ботой взволновали ХФО; это был единственный случай, когда, по мнению тех, кто хорошо его знал, он выглядел немного не в своей тарелке. Бота часто, казалось, тлел от обиды, и он ясно давал понять, что чувствует себя обиженным. Государственному президенту было трудно подняться над жалостью